Allegro в четыре руки. Книга первая

– Вот как… – промолвил Дёмин, облокотившись о поручень кресла и подперев голову рукой. Огонёк интереса в его глазах разгорелся с новой силой.

– Именно так, – продолжила я. – Однажды, когда родителей не было дома, я, вынужденная бесконечно сидеть за инструментом и заниматься, неожиданно для самой себя, начала импровизировать, робко и неуверенно сочинять что-то своё. Конечно же, сперва я ругала себя за это, обещая, что никогда больше не буду так поступать, но в результате снова и снова возвращалась к импровизации. Вскоре я сочинила первую мелодию, потом вторую, третью… С каждым разом у меня получалось всё лучше и лучше, хотя сама я не верила в свою „музыку“: считала её корявой и никому не нужной. Я ведь понимала, что это совсем не такая музыка, как та, которой „поклоняются“ мои родители, но, вместе с тем, я и не стремилась стать вторым Бетховеном… Просто мелодии лились из моего сердца, вытекая созвучиями из-под моих пальцев, и я ничего не могла с этим поделать… Со временем я начала писать стихи к моим сочинениям – так появились первые песни.

– Но это ведь здорово! Ты сама обнаружила в себе талант, о котором никто и не догадывался!

– Видимо, так и есть... Однако я должна была развивать в себе совсем другой талант – талант пианистки. Именно этого ждали от меня родители, и мне тогда казалось, что не только они, но и весь мир ждёт от меня этого… В то же время я продолжала мечтать о своём и по дороге в школу втайне от родителей слушала песни моих любимых певиц: Уитни Хьюстон, Селин Дион, Мерайи Кери, Лары Фабиан… хотя папа с мамой были уверены, что в плеере у меня записи с классикой. Я впитывала в себя каждый вокализ, каждый мелизм, каждый вздох этих прославленных див эстрады, старательно пытаясь подражать им. Через какое-то время я уже знала все их композиции наизусть, и вдохновлено подпевала своим кумирам, представляя себя певицей, которая, подобно им, поёт на большой сцене перед тысячной толпой поклонников. Но тогда всё это было только призрачной иллюзией, не имеющей ничего общего с реальностью. Я и думать не смела о том, чтобы хотя бы заикнуться о пении родителям, ведь это означало бы пойти против их воли, что для меня было равносильно смерти. К тому же, я прекрасно знала, какова будет их реакция, поэтому покорно смирялась со своей судьбой до того самого рокового дня, когда провалилась на вступительных экзаменах. После отъезда из дома эта долго скрываемая мечта стала моей путеводной звездой, она предала мне силы и сумела хоть как-то залечить глубокие раны, нанесённые столь болезненным потрясением. Впервые в жизни у меня появился шанс заниматься тем, чем я сама хочу…

– И всё-таки, будучи на твоём месте, я бы всё же попытался поговорить с родителями задолго до этого… Может, ты ошибалась, думая, что они не поймут тебя?

– Были мгновения, когда я поглядывала на сосредоточенные на нотах глаза мамы, которая стояла в стороне и наблюдала за тем, как отец прослушивает очередную выученную мной пьесу, и мне так хотелось броситься к ней, обнять и вылить всё, что у меня на душе... Но я не осмелилась это сделать: у меня не хватило духа разрушить их с папой мечту... Они так верили в меня, так хотели, чтобы я стала пианисткой! К тому же, я уверена, что мама не услышала бы меня и не поняла бы. Это только сильно огорчило бы её и, она наверняка бы расплакалась… Кто же мог знать, что через несколько лет всё пойдёт совсем по другому сценарию? Кто мог знать, что однажды я, всё-таки стану певицей? И скажу тебе, я не ошиблась насчет их реакции. Ведь родители до сих пор не могут мне простить этого! Для них популярная музыка – это ужасно пошло, дурно и безвкусно!

– Это неудивительно... Ведь, судя по тому, что они – искренние почитатели классики, популярная музыка, должно быть, слишком примитивна для них… Однако мы знаем множество песен, которые считаются шедеврами мирового класса: они сумели получить статус бессмертных в своём жанре. Это невозможно отрицать! – рассуждал Алексей, жестикулируя.