Алладин в стране гигантов

Татуировка на теле стражника поражала своей сложностью. Концентрические окружности чередовались с зигзагами, плавные линии переходили в орнамент – при движении всё это изменялось, переливалось одно в другое, жило.

–       Собирайся, урод! – прорычал стражник.

Сердце у Алладина затрепетало, как пойманная птичка, куда-то рванулось и ушло в пятки. На душе стало гулко и пусто, как в запертом подвале.

– Что, уже казнь? – шёпотом спросил юноша.

– А тебе не терпится? – прищурился стражник.

– Что ты, как раз наоборот, – заверил его Алладин. – Я готов ждать хоть всю жизнь.

– Всему своё время, – пробурчал тюремщик. – Сначала разговоры, а потом и всё остальное. Хотя я не пойму, зачем с таким, как ты, разводить тары-бары?.. Будь моя воля, я не стал бы возиться со всякими там расследованиями, судами да приговорами. Сразу бы отправил в Чан, а там уж по Конвейеру – и в Инкубатор!

Алладин открыл было рот, чтобы спросить, что означают все эти слова, но, взглянув на выражение лица стражника, почувствовал, что вопросы в данной ситуации не только неуместны, но и опасны.

– И надень вот это, – рявкнул стражник, бросая юноше ожерелье из костяных пластин. – Смотреть на твою голую шею противно.

Они вышли из камеры и пошли по коридору, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Поворот направо, ступеньки вниз, поворот налево, пролёт вниз...

Факел стражника едва разгонял темноту. Бесконечный коридор со множеством боковых ответвлений походил на настоящий лабиринт. Похоже, под землёй существовал ещё один город. И этот подземный город был настоящей столицей страны.

В начале пути Алладин попытался поговорить со своим конвоиром, но тот не был склонен к общению – на вопросы пленника отвечал либо грубостью, либо презрительным молчанием. Поэтому юноша оставил свои попытки завязать разговор. Однако он отметил, что грубость стражника была, скорее, проявлением его врождённой свирепости и воинственности, чем ненависти к пленнику. Но, конечно, больше всего юношу интересовали странные, непостижимые отношения между головами и туловищами. Несколько раз он пытался прояснить этот вопрос, но вместо ответа получил лишь тычки дубинкой да сердитые окрики.

Они продолжали свой путь по подземному лабиринту в молчании. Коридоры теперь были освещены слабым зеленоватым мерцанием лишайника, густо растущего на потолке, а местами спускающегося по стенам почти до пола.

Изредка им встречались другие жители этого подземелья. Алладин заметил, что татуировки на телах Красотонов мало отличаются друг от друга. А вот черты лиц были разные: тупые и грубые, как и у его конвоира, высоколобые, как у мыслителей, изящные, как у художников или поэтов.

Но встречные попадались редко. Видно, этот огромный подземный город понемногу вымирал.

Наконец коридор кончился. Конвоир втолкнул пленника в какую-то дверь, и юноша оказался в большом, хорошо освещённом зале, посредине которого стоял каменный трон.

Вдоль правой стены находился стеллаж. Все его полки были уставлены стеклянными аквариумами, наполненными вязкой золотистой жидкостью. А в этой жидкости неторопливо и важно плавали головы.

Их было много: старые и молодые, красивые, мудрые, суровые – все они, словно по команде, открыли глаза и уставились на Алладина. Юноша поёжился под их пристальными взглядами.

На противоположной стене, на таких же полках, хранились руки. Руки бойцов – сильные, с рельефными мышцами, изящные, тонкие руки музыкантов, мозолистые, натруженные руки ремесленников... Руки плавали в коричневой взвеси, как доисторические рыбы, шевелили пальцами, сгибались и разгибались в суставах, словно продолжали выполнять привычную им работу.

Зрелище было потрясающим.

Раскрыв рот, Алладин смотрел на эти чудеса. Стражник подошел к пустому аквариуму, снял свою голову – она отделилась со странным хлюпающим звуком – и осторожно опустил её в жидкость. Затем, на ощупь, он вытащил другую голову и ловко насадил её на плечи.

Похожую операцию он проделал и у другого стеллажа с руками. Он менял руки по очереди, одну за другой, долго вращал плечами, проверяя, ладно ли они сели на место. Потом взобрался на трон и оттуда свысока, пристально и грозно, посмотрел на юношу.

Теперь это был совсем другой человек. Грубый, недалёкий стражник исчез. Его место занял мудрый, дальновидный правитель. Высокий лоб, тонкий нос, линия рта, руки, нервные, с тонкими, ухоженными пальцами, никогда не знавшими работы, – всё свидетельствовало об аристократическом происхождении. Это был владыка, верховный правитель Красотонов.

– Ты можешь называть меня Валоор. Я сейчас нахожусь на ступени правителя. Это высшая ступень в нашем обществе.

– А меня зовут Алладин, – представился юноша. – Недавно я был послом, потом государственным безумцем... Но я затрудняюсь сказать, какая из этих должностей выше.

– Это не важно, – отмахнулся правитель Валоор. – Скажи лучше, как там дела?

– Где? – не понял Алладин.

– На родине, где же ещё?