Алла Амуон Ра

– Кажи мне, друг добрый, как все было… – голосом глухим молвила Павлина Куприяновна.

Крылья ангельские в сторону развелись, освещая своим великолепием светелку деревенскую, и будто пропало все вокруг от такого лучезария. Через пространство и время, сквозь туман и звезды узрела Павлина Куприяновна просторы Земли Русской до самых до пределов вселенских, что с чернотою граничила, там, где нога человеческая не ступала, а лишь пращуры титанические на своих плечах могучих весь свет до сих пор держат. И углядела, как невзирая на безмерную мощь, силу гигантскую, сквозь пяты обширные и взоры всевидящие, устремленные в беспределы космические, где разумы их божественные, неподвластные обыденному осмыслению, блуждают, нечисть проклятая и для них невидимкой проскользнула.

Нашли чудища слабое место в священном строении, подобрали ключик к тайнам мироздания, чтобы овладеть богатствами Земли Русской и, испив крови людей, самим во властителей вселенных превратиться и дальше разрушение нести мирам бесконечным. И только один таковой путь всегда имелся – через предательство. Нет пороков, нет других изъянов, лишь глупость рода человеческого, обманом тайным подкупленная, языками раздвоенными нашепченная, ядом сладким сбрыженная, будто может один лучше другого стать, выше опыта и мудрости старших вырасти, перепрыгнуть через кон, усилие не применив. Почет и славу, богачество и счастье достичь – просто так. Невидимым враг таким образом через душу предателя проходит и,тем опасен во сто крат становится. Ибо незрим – значит могущ!

Схватилась за горло староста и, потеряв дыхание, бледная вылетела из дома, на колени на траву зеленую падая, руки женские к солнцу протягивая. Одной рукой провела, будто кольцо нарисовала, другой лучами невидимыми его разукрасила, схватила кусочек земли, прядь волос своих и в колечко нарисованное, солнцем освещенное, просунула.

Ожило кольцо золотое, затрепетали лучики резвые, осветились земля и волосы, а потом будто огнем яростным опаленные, черным пеплом в руки старосты осыпались, обжигая плоть. Замотала головой Павлина Куприяновна в мучительном отчаянии, слезы горькие роняя на ладони свои, не веря виденному, шепча:

– Не может быть… Не может быть, что опять беда пришла, – и было в отчаянии женщины столько тяжести, словно сама Павлина Куприяновна ощутила то горе, что ей предвиделось. Словно побывала на пустынях разграбленных, держала на руках убитых детей, не повинных ни в чем, видела лица суровые мужей и жен, ожесточенно сражающихся между собой, так врага настоящего никогда и не завидев.

Сзади подошел Радагость и уже рукой человеческой приобнял несчастную, которая встав с колен, стала осматриваться вокруг, словно не веря заплаканным глазам: Священные Рощи благоухают и жизнь дают, бьют родники и силу несут, дети смеются и своей радостью надежду вселяют на возвращение к истокам волшебным культуры человеческой прославленной.

– Бестии проклятые, значит, возвращаются, – сама себе молвила Павлина Куприяновна.

– Все думали, раз дали разгром – конец бедам. Да зазря отпустили захватчиков, поверили в увещевания о раскаянии.

– И что же делать, Радагость? – вопрошала староста.

– Наимудрейшие со всех концов богатырей славных разыскивают, на подвиги которые отправились, опускаясь в низы глубинные, в души низменные, что за время ига из-под тартараров повылазили, в надежде возвысить их до одного божественного миролюбивого сознания, дабы улучшаться и совершенствоваться всем вместе и разом. Да вот беда, Илюшу не могут разыскать. В такие дебри Муромец отправился, в такие мути опустился… Кликали-кликали – не возвращается. Потому всех позвали как можно скорее героя вернуть, чтобы победил нечисть в бою скором.

– Сколько времени осталось до битвы?

– Дней пять… Стоят могучие Дэвы на девяти склонах, высятся мудрые Вествийцы на восьми вершинах, да только у кого ключи от дверей имеются – все преграды пройдет без сучка, без задоринки. Потому и тебя потревожили…

– Где ж искать его? Как узнать? Есть ли ниточки?

Помотал удрученно головой Радогость, колпак одевая на кудри белесые:

– Никто не знает… Одна примета имеется, непробиваемый он, Богатырь Великорусский, оттого незаменимый для противостояния с сатаной проклятым… Прощай, дорогая Павлинушка, впереди – иль счастье иль горе, да и в том и в другом, ты неизменная всегда остаешься, правдивая и славная, – поклонился ангел, опустил капюшон на голову и, не прощаясь с остальными, ушел в поле, где вдруг растаял, словно его и не было.

***

Через время печальная и уставшая вошла в свой дом Павлина Куприяновна, обнаружив второго своего гостя нежданного, Степана Ладамировича, что все это время в сенях сидел беседовал с Данилом Александровичем. Привстал гость и, поздоровавшись, просил:

– Уважаемая Павлина Куприяновна, прими теперь и мои просьбы к помощи. Не о мелочи прошу, на кону судьба человеческая, и не одна стоит. Иль возвращаюсь с благой вестью, или не дадут жизни мне в родном краю.

– Прости, уважаемый гость, да не до тебя мне теперь… – грустно уселась на лавку женщина, о своем размышляя.