Алхимик

Торговец хрусталем смотрел, как занимается новый день, и чувствовал обычную тоску, томившую его по утрам. Вот уже тридцать лет здесь, в крутом переулке, сидел он в своей лавчонке, куда редко заглядывали покупатели. Теперь уже поздно было что-либо менять в жизни; торговать хрусталем — вот все, что он умел. Было время, когда в лавке его толпились арабские торговцы, геологи-англичане и французы, немецкие солдаты — все люди при деньгах. Когда-то торговля хрусталем была делом выгодным, и он мечтал, как разбогатеет и старость его будет скрашена и согрета красивыми женами.

Но времена изменились, а с ними изменился и город. Расположенная рядом с Танжером Сеута росла быстрее, и центр торговли сместился туда. Соседи-торговцы разъехались, на спуске осталось лишь несколько лавочек, и никто не хотел подниматься в гору, чтобы в них заглянуть.

Но у Торговца хрусталем выбора не было. Тридцать лет занимался он тем лишь, что продавал и покупал хрусталь, а теперь было уже поздно менять жизнь.

Все утро он наблюдал за редкими прохожими. Занимаясь этим долгие годы, он знал распорядок дня каждого, кто появлялся на улочке. Но за несколько минут до обеда у его витрины остановился молодой чужестранец. Одет он был прилично, однако наметанным глазом Торговец хрусталем определил, что денег у него нет. И все же он решил до уходя посетителя повременить с обедом.

Объявление на двери извещало, что здесь говорят на иностранных языках. Сантьяго увидел, как за прилавком потаился хозяин.

— Хотите, я вам все эти стаканы перемою? — спросил юноша. — В таком виде их у вас никто не купит.

Хозяин ничего не отвечал.

— А вы мне за это дадите какой-нибудь еды.

Хозяин все так же молча смотрел на него. Сантьяго понял, что нужно принимать решение. В котомке у него лежала куртка — в пустыне она не понадобится. Достав куртку, он принялся перетирать стаканы. Через полчаса все на витрине блестело, и тут как раз пришли двое и купили кое-что из хрустальных изделий.

Окончив работу, Сантьяго попросил у хозяина еды.

— Идем-ка со мной, — отвечал тот.

Повесив на дверь табличку «Закрыто на обед», он повел Сантьяго в маленький бар, стоявший в самом верху переулка. Там они сели за один-един-ственный стол.

Торговец хрусталем рассмеялся:

— Тебе ничего и не надо было чистить. Коран велит накормить голодного.

— Отчего же вы меня не остановили?

— Оттого что стаканы были грязные. Нам обоим надо было очистить от мусора мозги.

А когда они поели, он сказал:

— Я хочу, чтобы ты работал в моей лавке. Сегодня, пока ты чистил хрусталь, пришли двое покупателей — это добрый знак.

«Не редкость услышать от людей о знаках, — подумал пастух, — но они сами не понимают, о чем говорят. Да и я, сам того не зная, столько лет беседовал со своими овцами на языке без слов».

— Ну так как? — настаивал продавец. — Пойдешь ко мне работать?

— До рассвета перемою весь товар, — ответил юноша. — А вы мне за это дадите денег добраться до Египта.

Старик снова рассмеялся.

— Если ты даже целый год будешь мыть хрусталь в моей лавке, и при этом будешь получать хороший процент с каждой покупки, все равно тебе придется занимать деньги на дорогу. Между Танжером и Египтом — тысячи километров пустыни.

На минуту стало так тихо, словно весь город погрузился в сон. Исчезли базары, торговцы, расхваливавшие свой товар, люди, поднимавшиеся на минареты и выпевавшие слова молитвы, сабли с резными рукоятями. Сгинули куда-то надежда и приключение, старый царь и свой Путь, сокровища и пирамиды. Во всем мире воцарилась тишина, потому что онемела душа Сантьяго. Не ощущая ни боли, ни муки, ни разочарования, он остановившимся взглядом смотрел в раскрытую дверь харчевни и страстно желал только умереть, мечтая, чтобы все кончилось в эту минуту раз и навсегда.

Продавец глядел на него подняв брови — еще утром, совсем недавно, он был, казалось, так весел. А теперь мрачнее тучи; от веселья не осталось и следа.

— Я могу дать тебе денег, чтобы ты вернулся на родину, сын мой, — сказал продавец.

Юноша не ответил. Потом встал, одернул на себе одежду и подхватил котомку.

— Я остаюсь работать у вас, — сказал он.

И, помолчав еще, прибавил:

— Мне нужны деньги, чтобы купить несколько овец.

Часть вторая

Почти целый месяц работал Сантьяго в лавке, и нельзя сказать, чтобы новое дело очень уж ему нравилось. Торговец хрусталем день-деньской сидел за прилавком и бурчал, чтобы юноша поосторожней обращался с товаром.

Однако увольняться не пришлось, потому что Торговец был хоть и ворчун, однако человек честный и слово свое держал: Сантьяго исправно получал комиссионные с каждой покупки и даже сумел скопить кое-какие деньги. Но однажды утром он прикинул свои барыши и подсчитал, что, если будет зарабатывать столько же, сколько сейчас, овечек сможет купить не раньше, чем через год.

— Отчего бы не сделать выносную витрину с образчиками товара? — сказал он хозяину. — Мы бы поставили ее у входа в лавку, чтобы привлекать внимание прохожих.

— Жили мы раньше без всяких выносных витрин, — отвечал тот. — Еще кто-нибудь на улице ее заденет и переколотит мой хрусталь.