Алхимия

В биографиях Канселье обычно пишут, что 18 октября 1924 года он вместе с Фулканелли был на похоронах Анатоля Франса. Однако нет никакой возможности ни подтвердить это заявление, ни опровергнуть. В тогдашнем окружении Канселье не было никого, кто был бы неизвестен более широкому кругу его знакомых. С начала 1925 года Канселье живёт в Париже, на улице Рошешуар 59, в одном доме с Жаном-Жюльеном Шампанем, иллюстратором книг Фулканелли. Они снимают мансарду на шестом этаже. По видимости, уже в это время Жан-Жюльен Шампань начинает всерьёз увлекаться абсентом — единственным, по мнению Фулканелли, напитком, имеющим в наши времена хоть какое-то касательство к посвящению. Отсюда, да и не только отсюда, часто делают вывод, что Фулканелли — это и есть Жан-Жюльен Шампань. Тем паче, что последний в пьяном виде не раз выдавал себя за первого. Но была ли в том хоть толика смысла? Шампань, основавший Братство Гелиополиса, был сам по себе весьма значительной фигурой. Неслучайно на его надгробии высечено: «Apostolus hermeticae scienticae» («Апостол герметической науки»).

В пользу того, что Шампань и Фулканелли — разные фигуры говорит ещё и то, что «любитель абсента» помер в страшных муках в 1932 году, тогда как Фулканелли являлся (иного слова тут и не подберёшь) в 1937 году Жаку Бержье, а в 1952 — самому Канселье. (После войны Фулканелли как раз-таки и начали разыскивать спецслужбы. В том числе, и в первую руку, ЦРУ. Но, разумеется, безуспешно.) Последняя встреча учителя с учеником состоялась в Испании, что может быть истолковано аллегорически как паломничество к Сантьяго де Кампостелла — этим символом адепты алхимии иногда обозначали один из этапов Великого Делания.

Одно время в эзотерических кругах Франции, и не только Франции, муссировался слух о том, что Фулканелли — это и есть сам Канселье, точнее, его псевдоним. Но слух оказался всего лишь ничем не подтверждённым слухом. А домыслы о том, что под именем Фулканелли скрывался не кто иной, как известный алхимический автор Магафон (Пьер Дюжоль) могут конкурировать по своей несостоятельности лишь с версией о том, что это был на самом деле Ж.Рони-старший. Однако мы не берёмся утверждать, что любое из этих предположений совершенно следует исключить из числа возможных. И, вероятно, правду мы узнаем только в конце. Разумеется, в Самом Конце.

В 1930 году Канселье становится Адептом. Иначе говоря, получает алхимическое посвящение и даёт обет неразглашения тайны. Он, участвовавший в эксперименте на газовой фабрике в Сарселле, когда Фулканелли удалось превратить кусок свинца в золото, теперь был уверен: победа возможна. После таинственного исчезновения своего учителя Канселье дважды удалось произвести Философский Камень — второй раз незадолго до смерти, наступившей 17 апреля 1982 года. Кстати, дата его смерти, как и дата рождения, «говорящая». Именно апрель и май, овен и телец — малый и большой тружеппики — считаются у алхимиков единственно благоприятным временем для великого свершения. В это время распинается, погребается и воскресает Христос. Казалось бы, какая связь между евангельскими событиями и алхимией? Но оказывается самая прямая. Вещество в атаноре именно «погребается» и «воскресает». Канселье не раз обращал внимание на такого рода «совпадения» и, может быть, самые лучшие страницы его «Алхимии» посвящены соответствию символики Великого Делания и католической мессы. А ведь сам принцип аналогии различных планов бытия лежит в основании герметической науки. И умер ли Канселье на самом деле?

Так или иначе, но этот мир он покинул, впрочем, оставив нам (помимо предисловий к книгам Фулканелли) весьма значительный и щедрый труд «Алхимия». И кто знает, не появятся ли когда-нибудь вновь на подмостках истории «извергающий» и его «благородный письмоводитель»?

Олег Фомин

Красногорск, лето 2002

Необходимые замечания

Русская герметическая школа, к которой принадлежат переводчик и редактор «Алхимии», ориентирована преимущественно кабалистически. В силу этого возникает ряд особенностей перевода, которые могут вызвать удивление и даже раздражение образованного читателя. Однако во всех случаях для приведённого из числа возможных вариантов перевода имеются серьёзные основания. Так французские, латинские и немецкие имена оказываются адаптированы, а в некоторых случаях и «переведены» в соответствии с фонетической кабалой. Однако, в любом случае, в скобках приводится исходное написание. То же самое касается герметических понятий, выделенных у Канселье курсивом. Особого замечания заслуживают заключённые в скобки варианты перевода по ходу текста, иногда с курсивом переводчика, герменевтические по сути и указывающие на те семантические аспекты, которые могли в оригинале и отсутствовать, однако возникают при переводе, в силу семантического ореола слова, точнее, его коннотаций в русском языке. В отдельных случаях примечания переводчика даны в сносках и обозначены звёздочкой.