Алитет уходит в горы

Ваамчо встал и полез через ломаный лед закурить у соседа-охотника. Вскоре он заметил сидящую на берегу полыньи Тыгрену. Рядом с ней лежали три тюленьи туши.

— Какомэй, Тыгрена! — восторженно крикнул Ваамчо. — Три тюленя! Ты великий охотник.

— В четвертого промахнулась, — сконфуженно проговорила она.

Ваамчо присел на замерзшую тушу тюленя и, вынув пустую трубку, стал постукивать о носок торбаза, намекая, что ему нечего закурить.

— Есть табак, — весело ответила Тыгрена и, улыбаясь, подала ему кисет, умело сшитый из оленьей кожи.

Они закурили.

— Хороший день, Ваамчо.

— Да. Но только надо идти домой. Я хотел убить еще одного тюленя, а по всему видно, что придется помочь тебе тащить тюленей.

— Пожалуй, придется. Видишь, какие большие! Я хотела уходить с двумя и вернуться еще раз. Поэтому и жду четвертого.

— Очень далеко, Тыгрена! Не успеешь. Лучше я сразу возьму трех, а ты потянешь по моей дорожке двух.

— Ты добрый, Ваамчо! Я бы согласилась стать твоей женой по сменному браку.

Ваамчо смутился и, чтобы перевести разговор на другое, сказал:

— Вот Корауге говорил, что меня тюлени не любят. Их глаза не хотят встречаться с моими. А вот два тюленя посмотрели на меня и теперь лежат около моего ружья.

— Он злой — Корауге! — с ненавистью сказала Тыгрена. — Он говорит неправду. Лживого человека слушать — все равно что теплую воду пить. Не только тюлени, но и мои глаза всегда любят смотреть на тебя. — И она улыбнулась.

Помолчав, Тыгрена заговорила тихо:

— Корауге все время твердит: духи не любят ярангу Вааля. Илинеут замерзла. Ваамчо оторвало от земли. Пусть уйдет Вааль из нашего стойбища.

— А вот и не оторвался я! — радостно и весело сказал Ваамчо. Но, вспомнив о Чегыте, тут же помрачнел. — Каждый раз, когда вспоминаю Чегыта, мое сердце наполняется великим гневом. Я часто вижу Чегыта во сне. Он крутит хвостом, шевелит ногами, глазами разговаривает. Лучше бы у меня потерялся один глаз. С одним глазом тоже можно охотиться. Почему Корауге велел убить Чегыта, а не другую собаку?

— Он пакостный человек. Когда его глаза смотрят на меня, я боюсь их, — прошептала Тыгрена, оглядываясь кругом.

Они покурили и решили идти домой.

Ваамчо, а вслед за ним Тыгрена пошли торосистым льдом. Они волоком тянули тюленей: Ваамчо — трех, Тыгрена — двух. Они долго шли молча. Голова Ваамчо заиндевела, и от нее шел пар.

Когда показались яранги, охотники присели на тюленей отдохнуть и еще закурить.

— Вон яранги, Ваамчо, — сказала Тыгрена. — Мои ноги не хотят идти туда.

— Алитет плохой? — робко спросил Ваамчо.

Тыгрена молча кивнула головой.

— Отец Вааль говорил: Алитет хитрый и жадный. Чужих песцов из капканов крадет. И мой рассудок говорит мне: злой он. Я стараюсь уйти в сторону, когда вижу его.

— Твой рассудок похож на мой, как тот тюлень на этого. Я не знала лживых людей, а теперь сама становлюсь лживой. Ты возьми, Ваамчо, моего третьего тюленя себе, я скажу: убила только двух.

— Какой я охотник, если женщина мне будет убивать тюленей! Не возьму. И Корауге почувствует ложь. Худо будет тебе.

— Пусть. Мне все равно. Наверное, когда-нибудь я потеряю рассудок и перережу горло Корауге. А ты, Ваамчо, застрели Алитета. Подкарауль у капкана. Поймай черно-бурую лисицу и посади ее в свой капкан. Алитет захочет ее украсть. Тогда можно застрелить.

Ваамчо побледнел. Никогда еще ни с кем он так не говорил и не слышал таких слов.

— Тыгрена, я боюсь тебя.

— Не бойся, Ваамчо. Здесь никто не слышит нас. Ветерок с берега. Мы будем всегда говорить с тобой только во льдах. Никто не должен знать наших дум. Вааль — добрый человек, но и ему не говори: испугается он шамана.

— Никому не скажу. Только сам буду знать.

— Алитет — вор. Он крадет все. Он даже меня украл, как лисицу из чужого капкана. Оставил Айе одного. Наргинаут говорила мне, что он убил даже сына и дочь, чтобы изгнать из своего поганого тела болезнь. Я никогда не стану настоящей женщиной в его яранге.

Тыгрена помолчала и, вздохнув, спросила:

— Я все думаю, Ваамчо: почему мужчины должны выбирать невтумов по сменному браку, а не женщины?

— Такой закон.

— Да, такой закон, — вздохнув, недовольно сказала Тыгрена. И, помолчав, добавила: — Мне хочется, чтобы у моего ребенка отец был настоящий человек. Молодой, сильный, ловкий, добрый.

Ваамчо молча тянул трубку, догадываясь, к чему она ведет разговор.

— Я бы вот тебя выбрала в невтумы.

Ваамчо смутился и, глядя в сторону, пустил клубы табачного дыма. Тыгрена насмешливо посмотрела на него.

— Почему ты такой, Ваамчо?.. Как тюлень, боязливый? — участливо и немножко с укоризной спросила она.

— Наверное, потому, что я бедный, — нерешительно проговорил Ваамчо.