Алитет уходит в горы

Тыгрена решила теперь же бежать в Янракенот, к отцу Каменвату. Она быстро сбежала со склона горы и, не оглядываясь, бежала, пока не перехватило дух. Стало жарко. У соседней горы она остановилась. Ночь была на исходе. Луна будто сваливалась с небесной крыши в торосы. Наползали мрачные, темные облака. Вокруг луны оранжевое кольцо — предвестник пурги.

Был месяц Упрямого старого быка, и наступал месяц Зябнущего вымени. Тыгрена осмотрелась, подумала: «Будет большая пурга… Назад все равно не пойду!..» И снова она двинулась вперед. Порой она останавливалась, отдыхала. Она пробежала уже большое расстояние. Днем, пожалуй, не видно было бы даже горы стойбища Энмакай. Но удивительно: ноги не уставали. Сердце билось сильно, и не от быстрого бега, а от радости. Она долго бежала вдоль берега моря и, не замечая, удалилась в тундру. Приметы, которые она знала хорошо, вдруг исчезли. Тыгрена заблудилась и уже не знала, далеко ли она ушла от берега. В поисках пути она круто свернула к морю и опять побежала. Из тальника выскочил заяц. Тыгрена испугалась. Но заяц остановился, посмотрел на Тыгрену, свернул в сторону и поскакал еще быстрей.

— Зайчик! — громко крикнула она. — Побежим вместе.

Она и крикнула для того, чтобы отогнать страх. Собственный голос в этой безжизненной пустыне подбодрил ее.

Заяц скрылся из виду. Одной страшно было в местности, которую глаза Тыгрены перестали узнавать.

Тыгрена взобралась на склон горы и оглянулась.

Вдали непрерывно тянулись горы. Напряженно всматриваясь в их очертания, Тыгрена радостно проговорила:

— Да ведь это гора Моржовая Голова! Та самая, о которой говорил Каменват, когда в детстве мы с ним ездили на праздник к оленеводам!

Повеселев, Тыгрена побежала по крутому каменистому склону к берегу моря, но вдруг вспомнила, что не взяла табак и трубку. Это было неприятней, чем пурга. А пурга действительно начиналась. По твердому насту низко стелилась поземка. Небо почернело, звезды скрылись.

«В пургу ходить нельзя. Надо сидеть на одном месте и ждать, вспомнила она рассказы опытных охотников. — Пурга не страшна, если человек не будет ее бояться».

Тыгрена нашла место, где можно переждать пургу. И едва успела она забраться в укрытие, как снежинки поднялись в воздух и сильный ветер закружил их. Пурга завыла. Тыгрена забилась в свое логово. Она завязала рукава, голову втянула в кухлянку. Стало тепло. Тыгрена сжалась в комок и уснула.

Пурга дула недолго. Через двое суток небо прояснилось, загорелись звезды, и Тыгрена вылезла из логова. Хотелось есть и пить. От голода чувства стали острей. От снега сжимало горло.

Тыгрена решила поискать капканы с моржовыми приманками на песцов. Она хорошо знала, в каких местах охотники любят ставить капканы, но везде, куда бы она ни заглядывала, было пусто. И только около одного холмика валялся брошенный старый, проржавленный капкан с цепью. Приманки не было ни кусочка. Наконец после долгих поисков она еще издали увидела песца, который кружил на одном месте. Песец сидел в капкане и откручивал себе лапу. Здесь же лежал большой кусок тюленьего мяса. Перепуганный зверек даже не тронул приманку. По-видимому, он долго крутился в капкане. Кость ноги песца была сломана, и песец держался лишь на шкурке.

Тыгрена задушила его, зарядила капкан и рядом положила убитого песца. Мясо — приманка — настолько замерзло, что нож не брал его. С трудом Тыгрена отколола несколько кусочков и с жадностью проглотила их.

Ей хотелось напиться горячей крови песца, но она не решилась портить шкурку.

Глава двадцать первая

В стойбище Янракенот день проходил не совсем обычно. Во всех ярангах говорили о том, что жена Каменвата «дала слово» и собирается уходить к «верхним людям».

Она уже много дней была больна. На руках и ногах ее были отеки. Лицо выражало безразличие. Какой-то злой дух вселился в ярангу Каменвата, и жизнь стала очень трудной.

Соседи, боясь злых духов, перестали заходить к нему. И только изредка к яранге подходил Айе и оставлял в сенках кусок мяса и немного жира. Сам Каменват никуда не выходил, боясь навлечь беду на сородичей.

Больная старуха хорошо понимала, сколько горя и страданий она причиняет близким ей людям.

«А зачем? Зачем отягощать людям жизнь? Ведь есть же почетная добровольная смерть», — думала старуха.

И это было ясно всем людям стойбища. Все сходились на одном: что старухе, пожалуй, надо уходить к «верхним людям». Но каждый человек — сам хозяин своей жизни. Все ждали, когда старуха сама попросит смерти.

И вот однажды утром, когда Каменват проснулся и стал заправлять светильник, он услышал голос старухи.

— Каменват, — сказала она. — Мне нужно уходить. Время пришло. Пора. Ждать больше нельзя. Еще вчера в мыслях я дала это слово, а теперь говорю языком.

— Может быть, подождешь еще немного? Может быть, злые духи уйдут из нашей яранги и ты не покинешь меня одного? — тихо спросил Каменват.

— Нет, — твердо ответила старуха. — Я много думала вчера. Эту ночь я совсем не спала, готовясь сказать «слово». Теперь я еще раз говорю: пора мне уходить к «верхним людям».