Алисанда

Я продемонстрировала клыки. Шерсть на загривке встала дыбом.

Староста воинственно потряс лопатой.

Я раскатисто зарычала, выразительно покапывая землю когтями.

Староста презрительно сплюнул и замахнулся. Вот гад!

Величайшим усилием воли я заставила себя стоять неподвижно. Моё поведение вогнало мужчину в ступор. Лопата начала медленно опускаться.

Молодец я, молодец воля моя.

"Не спеши праздновать победу!" — предупредил Вермерх.

Возможно, ты прав. Вряд ли они успокоились. Применим средство более эффективное, чем демонстрация возможностей.

— Чешите отсюда, пока вас не разорвали на мелкие кусочки мои собратья! — рискнула высказаться я, сверкнув глазами.

На самом деле никаких собратьев, понятное дело, не было и в помине, но — кто ж знает? — может в лесу прячутся сотня злобных тварей, готовых проглотить, не жуя, любого, кто рискнёт поднять на меня руку. Как хотелось в это верить…

Мужики дружно ахнули. Вилы, грабли и лопата повыпадали из ослабевших рук. Глаза старосты приобрели форму шестиугольников, остальные же, менее культурные, откровенно пялились на меня, теперь как на чудо света, ибо для природы говорящая лисица размером со среднего волкодава — это слишком. Не могла матушка-природа так поглумиться.

— Вы меня не поняли? — я угрожающе приподнялась на задних лапах, словно встала на бугорок.

Мужики дружно замотали головами.

— Ну так забирайте свои грабли и идите полоть грядки! — фыркнула я о наболевшем. Сколько себя помню, грядки полоть ненавидела.

Народ завис.

— Живо! — вопль эхом разнёсся по всему полю и, вероятно, долетел даже до деревни.

Мужики намёк поняли, молча подобрали своё грозное оружие и, пятясь, всей гурьбой двинулись по домам. Я сделала несколько шагов им вслед и остановилась, глядя на всех исподлобья. Селяне такого отношения не выдержали, развернулись и кинулись врассыпную, собравшись в организованную толпу только возле ограды. Стыдно ведь перед жёнами. Уходили грозные, как на войну, обещали принести домой славу и победу, а вернулись…

Над головой кто-то закашлял. Я задрала морду. Джук, ещё не до конца пришедший в себя, смотрел на меня не то с благодарностью, не то с уважением. Да чёрт с ним, всё равно приятно. И опустившаяся на спину рука, робко потрепавшая меня по холке, и слова благодарности, произнесённые едва слышным шёпотом. Я довольно зажмурилась, как сытая кошка. Красота.

— Ты хоть раздобыл себе еды? — неожиданно вспомнила я.

Джук опасливо оглянулся.

— Пойдём в лес, они могут вернуться.

Я дёрнула ушами. В лес так в лес.

— Ты всё-таки была права, — с сожалением в голосе признал Джук, когда некоторое время спустя мы отсиживались на берегу широкой, но неглубокой речки, проводя разбор полётов и планируя следующую вылазку, ибо оба были голодны, как бродячие собаки, а в деревне явно было, чем поживиться.

Парнишка бился в тщетных попытках развязать шнуровку на потрёпанном сапоге, а я, развалившись неподалёку, с интересом наблюдала за его потугами. Как он жил один с такими-то умениями? Вернее с полным их отсутствием. После получаса терзаний я не выдержала, протянула лапу и перерезала верёвку когтем. Джук, даже не поблагодарив меня, молча принялся за второй сапог. Ну ладно, не очень и хотелось.

— Так что там случилось, в деревне-то? — поинтересовалась я, когда кряхтенье парнишки стало надоедать.

Джук оторвался от сапога. Я воспользовалась моментом и перерезала вторую верёвку. Всё быстрее, чем пытаться справиться с вековым узлом. Парень, видимо, с сапогами давно не расставался. По крайней мере последние года два.

— Вошёл я в деревню, вроде спокойно так, арбалет за плечом болтается, — Джук сбросил оба сапога, закатал штаны выше колена и вошёл в прохладную чистую воду. — Иду себе спокойно, никого не трогаю. Из самого большого дома доносился запах жареного мяса, свежего хлеба и молока. Окна-то открыты. Я к тому дому и подошёл, постучал. Выглядывает женщина. Я ей: "Хозяйка, дай сироте кусочек хлебушка!" И руку протянул. А она мне доской разделочной по голове ка-ак…даст! — парень продемонстрировал, как именно хозяйка шарахнула его доской по макушке. Получилось убедительно, он едва удержался на ногах.

— Ну-ну, — постукивая когтями по земле, поторопила я. Луна светила ярко, время близилось к полуночи, надо было либо пробираться в деревню, либо идти с миром до столицы, побираясь на обочинах дороги. Охотиться я, как правильно заметил Вермерх, не умею, поэтому поймать что-нибудь стоящее, не прибегая при этом к помощи инстинктов лисы, не представлялось возможным.

— Ну и визг подняла. Тут этот, с лопатой прибежал. Завопил: "Братцы, селяне! Да тута убогий припёрся! Гнать его в шею, братцы!" И братцы-селяне тут же отовсюду посыпали. Кто с вилами, кто ещё с чем-то. Без оружия не остался никто. А у меня в арбалете одна стрела. Не тратить же её на такой пустяк! Ну, я и кинулся, куда глаза глядят.

— И не испугался? — недоверчиво вопросила я.

— Ну… — Джук замялся. — Было чуть-чуть. Ну самую капельку. Честно.