Алиби на выбор

— Не волнуйся, Изидоро, скажи мне лучше, как поживают твоя жена и дочь?

— Вы ведь знаете Дезидерату? Она все чаще и все громче ноет по всякому поводу и без всякого повода. Что касается Аньезе, то она только о том и думает, как бы выйти замуж.

— Это нормально, не так ли?

— Ну, конечно, падре, и я пришел к вам поговорить как раз по поводу Аньезе.

— По поводу Аньезе? Я тебя слушаю…

— Я хотел бы отпраздновать ее помолвку в середине следующей недели, и, конечно, дон Адальберто, желательно, чтобы эта церемония была проведена вами… Я подумал, что церковное благословение…

— Ну, конечно, конечно… Однако должен сразу тебе сказать, правда, для тебя это не новость, что не могу пообещать ничего роскошного. У меня остался только старый хлам для совершения обрядов бракосочетания и похорон…

— Дон Адальберто, Аньезе — моя единственная дочь… Следовательно, в нашей семье другие свадьбы не предвидятся… Я хотел бы в знак нашей старинной дружбы, в знак нашей взаимной привязанности преподнести нашей дорогой церкви в Фолиньяцаро все, чего ей недостает, для того чтобы вы сами, падре, а также тот, кто вас заменит, могли достойным образом женить, крестить и хоронить наших сограждан. Могу я надеяться, что вы примете этот дар? Вы доставили бы мне величайшую радость.

Слезы показались на глазах дона Адальберто, когда он встал с постели, на которой сидел — в его комнате был всего один стул, занятый Агостини — и обнял нотариуса.

— Изидоро… благодарю. Ты славный человек… Забудь, как я тебя дразнил только что… Прости меня.

— Помолчите, падре! Вам ли, святому человеку, просить прощения у такого грешника, как я?

— Прекрасно! Так попросим же прощения друг у друга и не будем больше об этом говорить. Я состряпаю миленькую проповедь для жениха с невестой, скажу, как я восхищаюсь добродетелью Аньезе и прекрасными качествами Амедео, который, несмотря на то, что был лишен отцовской поддержки, сумел занять приличное место в обществе в ожидании лучшего, так как, поверь мне, Изидоро, этот мальчик далеко пойдет и ты еще будешь гордиться своим зятем! Но что с тобой? Ты, кажется, не в восторге от моих слов?

И в самом деле, у нотариуса был ужасно смущенный вид.

— Я не понимаю, дон Адальберто, почему вы говорите об Амедео Россатти?

Теперь уже священник выглядел удивленным.

— Да ведь это за него ты отдаешь свою дочь, разве не так? Эти дети уже давно любят друг друга, и не скрою, Изидоро, я не мог дождаться момента, когда ты, наконец, решишься соединить их, чтобы не допустить греха.

Как всегда, когда люди замышляют недоброе, Изидоро вышел из себя:

— В мои намерения никогда не входило просить синьора Амедео Россатти войти в мою семью! Я не испытываю симпатии к военным, даже К карабинерам. На мой взгляд, их нравы несовместимы с правилами, которыми должна руководствоваться христианская семья!

— Ты смеешься надо мной, Изидоро?

— Нисколько!

— В таком случае ты мне, может быть, объяснишь, что означает комедия, которую ты передо мной разыгрываешь? Всё Фолиньяцаро уже несколько лет как знает, что Амедео и Аньезе друг в друге души не чают! Не позже, чем позавчера, сам Тимолеоне утверждал при мне, что его капрал невероятно трудолюбив, что он занимается до поздней ночи и собирается, как только его переведут в унтер-офицеры, готовиться к поступлению в офицерское училище. В чем ты можешь его упрекнуть?

— Да ни в чем. Синьор Россатти меня не интересует, я не хочу, чтобы он был моим зятем, вот и все. Просто, не так ли?

— Но Аньезе…

— Аньезе, благодарение Богу, порядочная девушка, воспитанная в уважении к родителям. Я не сомневаюсь, что она подчинится воле своего отца!

Священник помедлил с ответом. Глядя в упор на своего посетителя, он, наконец, тихо произнес:

— Я беру назад свои извинения, Изидоро. Оказывается, я не ошибался и ты готовишь порядочную подлость. Могу только посоветовать не вмешивать Господа Бога в твои грязные махинации.

— Дон Адальберто!

— А можно у тебя спросить, кому ты собираешься отдать свою дочь?

— Эузебио Таламани, моему клерку… Это серьезный, благонамеренный молодой человек. Я очень ценю его отношение к работе, его преданность. Он станет моим зятем, а когда для меня наступит время уйти на покой, я оставлю ему мою контору.

— Аньезе согласна?

— Аньезе мне подчинится!

— Послушай меня, Изидоро… Я никогда не был женат, поэтому то, о чем я тебе скажу, мне известно только из признаний других людей… Я глубоко убежден, что нет большего преступления, чем жениться без любви. Жизнь вдвоем вообще нелегкое дело, а если, вдобавок, супруги не любят друг друга, то это — не скажу ад на земле, но по меньшей мере чистилище…

Нотариус пожал плечами.

— Все это романтические бредни, падре!

— Итак, ты собираешься совершенно сознательно выдать свою дочь за человека, которого она не любит?

— Не любит, так полюбит!

— А если ей это не удастся? Ведь у твоего Эузебио, несмотря на все его достоинства как клерка, противнейшая рожа!

— Падре!..