Али Бабаев и сорок покойников

Из-за покушения на НРТ Желтый был раздражен и неспокоен. Металлургический бизнес Полуды не подвергался пока атакам со стороны правительства, и потому он мог сомневаться и ерничать. К тому же его богатство было скрытым; раскопать, чем он владеет и на каких основаниях, не смог бы даже Шерлок Холмс. Желтый находился совсем в другой ситуации – СМИ, особенно телеканалы, всегда на виду.

Сосновский промакнул платочком лоб.

– Газом мы действительно не занимались. Большое упущение! Не занимались, и у нас под боком вырос гигант-монополист. А для массового потребителя голубое топливо важнее жидкого. Напомню вам, Денис Ильич: газовых плит в России и Европе все-таки побольше, чем автомобилей.

– Про автомобили вам лучше знать, Борис Иосифович, – заметил Полуда с ехидной усмешкой. – Тут вы у нас дока!

Он намекал на аферу с концерном ВАВА, ставшую краеугольным камнем состояния Сосновского. Но Борис Иосифович провернул ее давно, лет восемнадцать назад, так что афера стала уже не аферой, а гениальной финансовой комбинацией, вошедшей в учебники по экономике. Сосновский этим гордился и зла на подначки Полуды не держал.

Семиряга вытащил крохотный компьютер, потыкал в клавиши. Затем сказал:

– Не занимались? Тут вы не правы, Борис. – У банкира Семиряги отношения с компаньонами были настолько тесными, что он звал всех по именам – разумеется, кроме Пережогина. – «Южсибгаз» ведь ваша фирма? И у нас с Володей есть кое-какие активы в газовом промысле.

Сосновский отмахнулся.

– Крохи! Крохи, мой дорогой! А в этом деле надо мыслить глобально, в масштабах «Газприма»!

– Я понимаю, что глобально, – кивнул Петр Аркадьевич. – Но как бы боком нам не вышло. Глобальное действие есть посягательство на основы – компания-то государственная! Одно название чего стоит! Ну, был бы там «Газпром», «Росгаз» или как-то еще… Нет, «Газприм»! А «прим» значит «первый»! С намеком назвали. К тому же их поддерживает ГТЭБ [49], тоже государственная фирма. Реакция может последовать самая крутая!

– Мы не в заговорщиков играемся и обсуждаем не путч, а деловую операцию, – возразил Сосновский. – Ну государственная компания, и что? Сейчас государственная, а будет наша! А ГТЭБ… Что ГТЭБ!.. Завалим и его!

При этих словах Бориса Иосифовича банкир Семиряга невольно облизнулся. Государственные банки, самые крупные в стране, были его наиглавнейшими конкурентами. Завалить ГТЭБ, а за ним «Сбербанк»… завалить и прибрать к рукам… Мечта жизни для любого банкира!

Владимир Аронович Желтый снова вступил в разговор:

– Эти, – он показал глазами вверх, – обирают нас по-черному. Что захотят, то и возьмут! Государство у нас грабительское, и живут в нем не по законам, а по понятиям. Чего же нам стесняться?

– Один такой, из не очень стеснительных, уже в зоне, – напомнил Полуда.

– В зоне, потому что дурак. Нечего было в президенты лезть! молвил Борис Иосифович. – За то дураку и наука!

Речь шла о Холодилине, что первым из российских миллиардеров покусился на президентский пост. Он и подписи собрать не успел, как вывезли его в Матросскую Тишину, а затем – к теплому Карскому морю.

– Однако вернемся к нашей проблеме. – Сосновский с назидательным видом поднял палец. – Было сказано: действовать внезапно, быстро и тайно! Тайно – значит, аккуратно… так, чтобы ниточки к нам не вели – по крайней мере, на первых порах… Скупку акций организуем через фирмы-посредники и подставные фигуры. Государственная машина так неповоротлива! Когда очнутся и спохватятся, все уже возьмем под свой контроль, включая президента.

– Будет ли он управляем? – усомнился Полуда.

– А куда ему деваться в такой ситуации? «Газприм» – это государство, а государство – «Газприм»…

Вымолвив это, Сосновский оглядел партнеров. Желтый, обиженный на президентскую администрацию, явно был на его стороне. Семиряга колебался, потирал висок, посматривая на экран своего компьютера. Пережогин, имевший кровавые счеты с «Газпримом», помалкивал – слушал, кивал и переваривал обед. Надо убедить Полуду, мелькнула мысль. Полуда был упрям и неподвластен сторонним влияниям, но доводы логики воспринимал адекватно – особенно чувствуя в них намек, где и чем удастся поживиться. Имелось у него еще одно ценное качество: приняв решение, он шел до конца и сметал преграды как взбесившийся бульдозер. Жесткие меры его не пугали.

– Я тут прикинул, – произнес Семиряга, не отрывая взгляда от компьютера, – что у нас газпримовских акций семь процентов. Как остальное наберем? Скупать по нынешней цене дороговато будет.

– По нынешней ни к чему, – согласился Сосновский. – Мы их слегка опустим. Аварии на газопроводах, воровство в сопредельных державах – я имею в виду Украину, срыв европейских поставок плюс недоимки в Закавказье, Прибалтике и Белоруссии – оно вниз и поползет… Попробуем кредиты из ГТЭБа задержать… Дополнительная эмиссия тоже не помешает [50]. На сей счет наши друзья в «Газприме» позаботятся… Возможно, проведем через Думу закон об эмиссии – под тем предлогом, что деньги граждан надо извлечь из чулков и в дело пустить.