Алгоритм счастья

- Премиальные, - хохотнул Геночка. - Холодно больно, а ты - молодцом! " - Он клещами сжал Олегу руку - так, что она вмиг онемела. - Ты, слышь, наука, нашему Витьку про сегодняшнее - ни полслова.

- О чем? - искренне удивился Олег, разминая после дружеского рукопожатия пальцы. - Что-то я ничего не понял.

- Вот и ладушки, что не понял.

Геночка облизнул толстые губы, подогнал джип, уложил в него остатки товара и исчез, только его и видели.

На "премиальные" Олегу купили ботинки, а Рите - зонт. И больше никаких таких типов к Олегу не подходило. Но слова Геночки, а главное - его тревога, оказывается, врезались в память.

Глава 8

Бывают поздней, ненастной осенью - в октябре - удивительные, прекрасные дни. Уплывают куда-то тучи, унося с собой осточертевшие всем дожди, синим и ясным становится высокое чистое небо, золотыми - деревья, и то же золото шелестит под ногами. В воздухе тишина. Умиротворенно и ласково греет по-летнему солнце, летят невесомые, редкие паутинки. Это сама природа так прощается с летом, раскрывая всю себя на прощание.

- Дочура, взгляни, какие у меня букеты! - радуется Екатерина Ивановна. - Вся комната в красном и золотом. А вот тут, видишь, я оставила зеленый листок, для контраста.

- Они же вянут! - раздражается Рита.

- Не скажи! - живо возражает мать. - И потом - я их через день меняю. А последние, когда задуют холодные ветры и они полетят, полетят, полетят, проглажу теплым утюгом, и будут они стоять всю зиму.

- Ты бы еще стихами заговорила, - ворчит Рита. - Делать тебе, как я погляжу, нечего! Собирает какие-то дурацкие листья, когда от поклонников некуда ставить букеты.

- То другое, - смеется Екатерина Ивановна.

"Кто из них мать, а кто дочь?" - смотрит на них, покачиваясь в кресле, Олег и тихонько вздыхает. Рите бы эту необыкновенную легкость матери, умение радоваться пустякам, чужим и своим успехам, милую привычку шутя переносить неудачи, смиряться с потерями - об Аркадии Семеновиче, с тех пор как пропал, ни полслова. Будто его и не было.

- Да она его не любила! - скажет в ответ на осторожное недоумение мужа Рита. - Она вообще любит только себя и свое сопрано.

- Не правда, - вступится за тещу Олег. - Ты же рассказывала, что с ней творилось, когда умер твой папа!

- Да, верно, - нехотя согласится Рита. - У те тогда даже пропал голос. Потом, правда, восстановился. С тех пор она его особенно бережет, прямо молится на свой голос.

- И еще она любит тебя, - скажет Олег фразу, которую - он знает! - так ждет Рита.

- Не уверена, - упрямо ответит Рита. - Сколько помню себя, вечно она мной недовольна. Может, потому, что я не певица и не художница? Природа отдыхает на детях!

Олег промолчит. Что он знает, в конце концов, об этой семье? Все только со слов Риты, остальное - предположения. Но с Екатериной Ивановной у них теперь общая тайна: она помогла ему с реактивами, да осталось еще на субстраты - как только появятся, ему отложат: он уже оплатил.

- Ну, ты орел! Орел, да и только, - повторял в потрясении Николай Иванович, не находя подходящих к случаю слов, и глаза его блестели от радости. - Теперь держитесь! - погрозил он кулаком невидимым конкурентам и сразу организовал Олегу "режим наибольшего благоприятствования": освободил от семинаров.

- Что это ты такой веселый? - подозрительно спросила Рита, когда Олег вернулся в тот день домой.

- Я теперь всегда таким буду! - объявил Олег и обнял, закружил по комнате Риту, совсем как в старые времена, когда-то, давным-давно, больше года назад, когда вместе, плечом к плечу, защищали они от путчистов Белый дом, символ новой России. - А давай сходим на Краснопресненскую? загорелся он великолепной идеей, радуясь всему на свете - Рите, солнцу, золотым и багряным листьям. - И мультики заодно посмотрим на Баррикадной.

- Мне не пять лет, чтобы смотреть в какой-то забегаловке всякую муть, - отрезала Рита. - А уж как мы мокли, дурачки, под дождем...

Она не договорила: все вспомнилось так отчетливо ясно, что перехватило дыхание. Площадь - единая, как один человек, горящие праведным гневом, уверенностью в победе лица, ощущение собственной силы и правоты, могучий голос с балкона: "Граждане россияне!" Слово "Россия", принадлежавшее, казалось, истории, вдруг ожило и вернулось, и таким оказалось кровным, родным, что вызвало даже слезы. Неужели прошел только год? Всего лишь год? Как же все за этот год изменилось! Власти, конечно, сорвали куш, а они, защитники, победители? Что получили они?

Безденежье, неуверенность не то что в завтрашнем, в сегодняшнем дне и тревогу - выматывающую, постоянную.

Все это выкрикнула Рита своему незадачливому, не приспособленному к новой жизни мужу, словно он был во всем виноват.

- Ну скажи мне, скажи, что получили мы? - кричала Рита.

- Мы получили свободу, - спокойно ответил Олег: он уже научился гасить Ритин крик таким вот, неестественным почти, спокойствием.

- Какую еще свободу? - горько спросила Рита.

- Свободу вообще, - неопределенно ответил Олег и, понимая, что ответил смутно, попытался, как мог, разъяснить: