Алгоритм невозможного

— Все не так просто, — призналась Орена. — Порой мне бывает страшно… Не за себя, за него. Он томится от безделья, однако заняться чем-нибудь полезным не хочет. Меня не слушает, упрямства и самомнения ему не занимать.

Чуть что не по нраву, зам ыкается в себе.

— Вы же его любите?

— Да, очень. Но как помочь, не представляю. Посоветуйте, а?

— Боюсь, мой совет покажется вам банальным, — покачал го-ловой Эрро. -

Таков он и есть, ничего лучшего не предложишь. Будьте терпеливы и внимательны, не жалейте тепла. Фан-Орт — незаурядная, очень сложная и контрастная личность. В нем избыток силы и, как ни парадоксально, бессилия.

А это ведь антаго-нистическое противоречие! Оно и определяет его характер…

— Несчастливый характер, — вздохнула Орена. — Только Фан в этом не виноват. Таким его сделал отец, профессор Орт.

Эрро нахмурился.

— Я знаю, — сказал он. — И поверьте, у меня есть основания сочувствовать вам. Утешения здесь не помогут. Но разве счастье бывает безмятежным? Если да, то недолго… Обычно за него при-ходится бороться. Впрочем, я опять изрекаю спло шные банально-сти…

— Тем не менее, спасибо вам за них, — поблагодарила Орена. — Вот уж не думала, что смогу перед кем-либо исповедаться… Вы необыкновенный человек! Я постараюсь следовать вашему совету.

Эрро покраснел.

— Необыкновенный… Не смейтесь надо мной, Орена. Думаете, я не знаю, что вы обо мне думаете? Рахитичный уродец, по загадочной причине затесавшийся в сообщество гармонически развитых молодых людей!

— Никогда я так не думала, — возмутилась Орена. — Воз-можно, если бы не Фан…

— Вот видите, и я не лишен комплексов, — смущенно прогово-рил Эрро. -

Что же касается общего уныния… Вскоре ему придет конец.

— Чтобы утверждать это, нужно быть оракулом.

— Вряд ли я им когда-нибудь стану. Но как астрофизик, могу сделать прогноз: нас ожидают перемены.

— Расскажите подробнее! — взмолилась Орена.

— Выдумывает книжный червь, — отмахнулся Фан-Орт, когда Орена поделилась с ним новостью.

Однако через месяц на экранах светозаров стала видна едва уловимая искорка. С каждым днем яркостная отметка увеличива-лась в диаметре, превратилась сначала в сверкающее пятнышко, затем в световой диск.

Впервые за годы раздалось жужжание сигнального зуммера, начали пульсировать предупредительные сигнальные лампы. Голос автоматического информатора предупредил:

— Всем занять противоперегрузочные кресла. Приготовиться к маневру!

— Я с тобой, — подхватил Орену под руку Фан-Орт.

— Иди к себе, у меня ведь только одно защитное кресло, — попыталась высвободиться Орена.

— Обойдусь. Любой маневр для меня пустяк!

— Ну, смотри!

Перегрузка оказалась на удивление тяжелой. Орена пожалела, что так часто пренебрегала тренировками.

Сдерживая стон, она скосила глаза на Фан-Орта. Тот сидел в обычном, не противоперегрузочном, кресле выпрямившись, разведя могучие плечи. И хотя лицо астронавта окаменело от перегрузки, оно было одухотворено, как никогда прежде. Им нельзя б ыло не любоваться…

— Впервые за долгие месяцы Фан-Орт испытывал необычай-ный подъем духа.

Это была его стихия — стихия силы и мужества. В ней, и только в ней, он мог проявить свои лучшие, уникальные качества, быть тем, кого так трудно и настойчиво создавал профессор Орт, — сверхчеловеком.

— Теперь ты видишь, на что я способен, — уловив восхищенный взгляд

Орены, глухо выговорил Фан-Орт.

Перегрузка помешала ей ответить. И только потом, после отбоя, она сказала с нежностью:

— Я горжусь тобой! Но прошу тебя: пожалуйста, будь скромнее!

На этот раз, когда Фан-Орт обнял ее, она не отстранилась.

3. «Старик» Эрро

Тщедушный малорослый астрофизик был загадкой для остальных обитателей сфероида. И прежде всего по причине своего возраста. Не зря его называли стариком. Десять лет — разница почти в полпоколения. Другие были ровесниками, «старик» Эрро изначаль но выпадал из их ряда, чему способствовал его замкнутый, при всей кажущейся общительности, характер.

«Старика» отличала от остальных и конституция. Среди стройных, атлетически сложенных молодых людей он смотрелся как уродливый лилипут-инопланетянин. Резала глаз непропорциональность частей его хилого тела: огромная голова с непомерно выпуклым лбом на тонкой шейке, детские ручки и ножки, узкие плечики… Особенно нелепо, даже комично, он выглядел рядом с Фан-Ортом.

Это были антиподы во всем. Но их, тем не менее, связывала не-кая не поддающаяся определению общность. И оба о ней интуи-тивно догадывались. Не потому ли красавец-астронавигатор с такой активной неприязнью относился к тщедушному астрофизику, что воспринимал его, как искаженное до неузнаваемости отображение самого себя? Не раз Фан-Орту снился кошмарный сон, доводивший его до исступления: вот он заглядывает в зеркало и видит свое лицо, но тотчас оно превращается в сморщенное личико Эрро…

Фан-Орт спрашивал себя: как мог «книжный червь» оказаться среди них, почему его произвели на свет столь преждевременно, и с какой целью сохранили жизнь явно неполноценному ребенку?

Ни на один из этих взаимосвязанных вопросов он не находил ответа.