Альфа-ноль

Не знаю, что там хранит упырь, но то, что досталось мне от ПОРЯДКА, я не отдам.

Без этого мне не выжить.

— Слушай, Бяка, а в фактории торговцы есть? У кого можно покупать одежду, нитки и всё такое?

— Если есть за что, купить можно всё. Только у меня ничего нету. Ничего, — упырь тревожно ухватился за грудь, где держал своё неведомое сокровища и обретённый сегодня нож.

Протянул кирку Бяке:

— Держи. Это тоже твоё.

— Моё?! Оно правда моё?!

Как мало некоторым надо для счастья…

Глава 16. Искусство войны, караси и сомы

Без изменений

С каждым шагом градус решительности Бяки снижался. Он и так был близок к нулю, а как только начали подниматься по тропе, вообще в минус ушёл.

— Может переждём до темноты? — робко предложил упырь. — Можно спрятаться в тех корягах, где ты выламывал рукоятку для кирки.

— Спрятаться? Я так понимаю, ты уже пробовал это делать, но не очень-то получилось?

— Ну да. Там негде прятаться. Находят. Гады.

— Нет, Бяка. Забыл, что ли? Мы с тобой сильные и опасные. Сильные и опасные от мелкой рыбёшки не прячутся.

— Караси бывают крупными, — возразил упырь.

— Да, бывают. Крупными и жирными бывают. Это ведь хорошо. Люблю жирную карасятину. И ты полюбишь. И вообще, мы черемшу должны принести сейчас, или не видать нам вечерней каши.

— Доедим хлеб и сало, — мечтательно протянул Бяка. — Надо съесть самим, пока не отобрали. Караси вон там, за вторым поворотом. Они там часто играют, пока меня ждут.

— А почему там? Почему не подходят к тебе на косе? — уточнил я.

— Зачем на косе отбирать? Оттуда им самим придётся нести корзины. А тут я почти до стены сам доношу. Им так удобно.

— Сейчас мы им устроим забавные игры, — зловеще протянул я. — Держи кирку покрепче и сделай такой вид, будто ты сто лет не пил кровь и хочешь заняться этим прямо сейчас.

— Но я не хочу пить кровь.

— А ты представь, что хочешь. Ты всё время этого хотел. Они хотят отобрать у тебя твоё. Но они не поняли, с кем связались. Ты очень хочешь впиться в горло малого Татая. Сладкое нежное горло ребёнка. А потом киркой проломить череп Сатату. С такой силой проломить, чтобы его глаза вылетели и повисли на ниточках. Потом следующий удар, и Таши падает на землю. Лицо его в крови, он воет от боли и собирает по земле свои зубы. А Якос смотрит на всё это, и его штаны становятся мокрыми и тяжёлыми.

— Если я проломлю череп Сатату, он умрёт. За убийство Эш меня на кол посадит. Или повесит под мостом, если будет в хорошем настроении.

— Не надо никого убивать. Просто представляй, что так и будет. Смотри перед собой, у тебя перед глазами должна стоять именно такая картина. Ты должен поверить сам, что мы можем этих Карасей порвать на лоскуты. И даже Эш за это ничего нам делать не станет.

— А почему это не станет? — усомнился Бяка.

— Потому что он сегодня добрый, как никогда.

— Что-то на него не похоже.

— И ещё он побоится со мной связываться.

— Почему побоится?

— Потому что я умею читать и писать. И у меня есть родовая магия: чёрный список. Кого в него запишу, тот умирает долго и мучительно.

— Как? — опасливо уточнил упырь.

— Сначала он гниёт, и трупные черви пожирают всё, что выпирает из его тела: пальцы, нос, уши, руки и ноги. Потом от него начинает…

— Мне хватит, больше я не хочу такое слушать, — побледнел Бяка, что при его меловой коже раньше казалось невозможным.

Задушевная беседа помогла скоротать время пути. Вот, наконец, мы вышли из-за поворота, и я действительно увидел Карасей. Шайка малолеток играла во что-то непонятное, подкидывая короткие палочки над тремя продолговатыми ямками. Все четверо были так увлечены процессом, что сразу нас не заметили. Пожалуй, можно даже рвануть мимо них. Пока очухаются, окажешься метрах в двадцати выше по тропе.

Только какой смысл? Ловкости у меня меньше, чем у Сатата. Догонит запросто. Бяка, вон, убежать от него не может.

Да и вечным отступлением войны не выигрываются.

Поэтому я даже не подумал притормозить или ускориться. В таком же темпе приблизился к четвёрке, и пользуясь тем, что все они были обращены к тропе спинами, коварно пнул под коленку среднего по росту из старшей троицы, и когда тот начал заваливаться, добавил ещё раз, точно в середину обтянутого серыми портками зада.

Вышло удачно, как и рассчитывал. Подросток завалился на грудь среди игровых ямок, приложившись при этом лицом о землю.

— Что за кретинские игры на моей дороге?! — рявкнул я, продолжая движение. — Ещё раз здесь увижу, отправлю на похороны.

Нагло и слишком примитивно. Но это всего лишь дети простолюдинов, предоставленные сами себе. Ноль образования, мышление незамутнённое. Такие по голосу понимают, что к ним обратился сам барин, а не какое-нибудь отрепье обозное. А речь у меня отработанная, а я ведь, как-никак, здешний аристократ. Главное, давить сходу и быстро удаляться. Как только до них дойдёт, что происходит, это всё. Речами уже пронять не получится.