Алеш и его друзья

Мы добрались до цирка ровно в одиннадцать, и учительница все время озабоченно спрашивала Руженку, не опаздывает ли она, потому что Руженке предстояло выступать в качестве наездницы.

Руженка сказала, что нет, она ведь выступает в самом конце программы, и подала нам на прощание руку. Даже Богоушеку.

Богоушек был весьма горд и сразу полез в первый ряд, хотя у нас и так оказались самые лучшие места — прямо у манежа.

Программа была замечательная. Правда, Алеш мешал нам своими бесконечными комментариями, кого из выступающих сейчас зверей он выбрал бы себе на обед, но в остальном нам было весело.

Особенно большая потеха получилась с Богоушеком. О каждом номере он высказывался с видом великого знатока и небрежно заявлял, что стоит ему захотеть…

Даже Мирослава это заметила и вынуждена была сделать Богоушеку замечание, чтобы он не бахвалился.

В конце первого отделения выступали эквилибристы. Двое мужчин балансировали с шестом на канате, перебрасывались мячом, а внизу была натянута сетка, ведь артисты выступали под самым куполом цирка.

— Гм, — состроил гримасу Богоушек, — подумаешь!

Один из эквилибристов взял стул, сел на него посредине каната и объявил в рупор:

— Кто из почтенной публики осмелится подняться к нам сюда и позволит перенести себя из конца в конец, получит сто крон и звание самого смелого посетителя цирка!

Люди смотрели друг на друга, смеялись, а Мирек вдруг сказал:

— Смотрите, Руженка!

Возле занавеса, отделяющего манеж от входа за кулисы, стояла Руженка, а когда прозвучали торжественные фанфары в честь пока еще неведомого смельчака, помахала нам.

— Я! — воскликнул Богоушек, вскочил со стула и гордо посмотрел в сторону Руженки.

— Да здравствует этот храбрый мальчик! — несколько раз прозвучало из рупора, и клоун помог Богоушеку перелезть на манеж.

На него направили прожекторы, и клоун подвел Богоушека к лесенке возле мачты, на которой ожидал его один из эквилибристов.

— Посмотрите, до чего бледный мальчик, — шептали посетители, и это было правдой, потому что Богоушек понял, во что он ввязался, и сильно побледнел.

Когда он взялся за лесенку, мы увидели, как у него дрожат руки.

— Смелее, молодой человек! — подбадривал Богоушека рупор.

Богоушек стиснул зубы и полез. Посредине лесенки он взглянул вниз и остановился. Казалось, он вот-вот раздумает и спустится вниз, но тут мы все дружно зааплодировали и закричали:

— Вперед, Богоушек, вперед!

Через минуту к нам присоединился весь цирк, и при такой мощной поддержке Богоушек поднялся наконец наверх.

Фанфары стихли, и послышалась барабанная дробь.

— Внимание! Внимание! — возвестил рупор. — Вы станете свидетелями опасного эксперимента. Всего один неверный шаг и…

— Нет! — завопил Богоушек. — Я хочу вниз!

Барабаны моментально умолкли, а рупор принялся убеждать Богоушека:

— Не бойся, мальчик, под нами спасательная сетка. Самое страшное, что может случиться, это какой-нибудь перелом.

— У-у-у-у, — заревел Богоушек, — я хочу внииииз…

Зрители веселились, а Богоушек рыдал. Ни за что на свете он не желал, чтобы его переносили по канату. В результате эквилибристу пришлось снести его вниз, потому что Богоушек так дрожал, что сам идти был не в силах. Почувствовав под ногами твердую почву, он, весь зареванный, стремглав ринулся на свое место в первом ряду, дважды споткнулся и упал, так что зрители аплодировали ему больше, чем клоуну, — они были уверены, что это такой номер программы.

Тем и кончилось наше посещение цирка. Впрочем, было еще кое-что. После представления мы прощались с Руженкой, Мирек сказал, что нам будет ее не хватать, а я — что нам с ней было замечательно.

А потом примчались Ченда с Алешем и притащили букет цветов. Бог знает, где они его нарвали, он был уже слегка завядший, но это не имело значения.

Женщины любят, когда им дарят цветы, говорит мама, и, должно быть, это верно. Мне казалось, что Руженка вот-вот расплачется, когда она взяла букет и сказала:

— Привет, мальчики!

Руженка всем нам подала руку, а когда протянула ее мне, я ощутил бумажку. Я спрятал ее и прочел только дома: «Приходи сегодня в четыре. Р.»

Ясное дело, я пришел. Да находись я вновь под домашним арестом, я вырвался б из-под него, даже если б пришлось применить динамит. Но к счастью, я был свободен.

Летна выглядела печально, брезент циркового шатра медленно спускался, всюду суетились монтажники, а Руженка ждала меня на ступеньках фургона.

— Мне будет грустно, — сказала она.

— Мне тоже.

Меня удивило, какой у меня глубокий и хриплый голос.

— Я могу тебе иногда писать.

— Напиши, — кивнул я, и больше всего мне было жаль, что снова придется вести беседы с самим собой, потому что ребята надо мной смеялись бы, а Руженка больше не услышит ни одной из тех историй, которые я для нее придумал и которые не успел ей рассказать.

6. ЛЕЙКА И ВАМПИР

Руженка уехала, и я немало дней проскучал, а кончилась моя тоска в тот самый день, когда к нам примчался Ченда, у которого от волнения прыгал кадык, словно мячик для пинг-понга:

— Что скажешь, Боржик, если у нас будет домишко, где мы сможем собираться?