Аленка, Настя и математик

То ли с помощью загадочного девайса, то ли просто так Васятка прозондировал жалкий мозжок учительницы. Результат оказался прост.

— А нагнитесь-ка, Валентина Владимировна.

Труффальдино уговаривать не пришлось. Ведь она была не такая уж тупоголовая дурочка.

Вася вогнал любительнице графиков и формул. И тоже назвал это в некотором роде «ох». Труффальдино думала было, что член третьеклассника невелик и не доставит ей запрограминнового удовольствияя. Отнюдь, детки, отнюдь. Вася нащелкал что-то на деваайсе и его член увеличился на 200 процентов, как в рекламе. Тут-то Труффальдино и поняла, что дважды два не всегда равняются трем.

Довольно-таки толстый получился хуило.

Прозвенел звонок. Вася вынул. Как-то слегка не так все вышло.

Труффальдино, повиляв задком, пропутешествовала в класс. Учить, типа, детей.

Домашние радости

Здесь было тихо. Никто не выносил мозг. Ебали только тельца.

Валька, накинув на коленки подол тонкой ночной рубашки, прекратила трогать грудки. Ой, ну и сладко было!.. Крохотный мальчишеский пенис (так было здорово заглотнуть его внутрь полностью с яичками) будоражил воображение девчонки… а еще лучше поцеловать голую, без трусиков, девчачью письку — сорвать с нее полупрозрачные панталончики и впиться в те губки и целовать их, целовать. Сладко. Но, увы, сегодня спустить девочке никак не удавалось.

Она решилась на полузапретное — вообразила себе маленькую плоскогрудую девочку, на которой не было ничего, кроме узеньких светлых трусиков. Валя воображала, как целует ее худощавые ножки, постепенно опускаясь от колен — ни один квадратный сантиметр ноженек не пропущен! — к нежным пальчикам, вот они, все десять; как жаль, что нельзя сразу взять их всех вместе в рот и посасывать, наблюдая за тем, как ребенок изгибается в пароксизме наслаждения и кончает. Маленькое существо женского пола — ее сестричка — в длинных панталонах из тонкой полупрозрачной материи также не давало Вале покоя; образ преследовал постоянно уже на протяжении трех или четырех месяцев. Да, ей нравилась девочка в этих детских трусиках.

Что это? Вальке послышались какие-то странные звуки. Позабыв о тапочках, полногрудая девочка ринулась вперед, на кухню. И что она там увидела?

Указательным пальцем левой руки отец сношал свою собственную дочь, сидевшую на корточках на узком кухонном столике — в детский анус. Это было крайне похабно, настолько, что даже так называемые редакторы охуели. В числе первых идиотов оказался полный мудак Татьяныч. Грохотал холодильник, заглушая мерные «кап-кап-кап» из крана. Сквозь оконное стекло было видно, как бесстрастно светит луна в своей наипервейшей четверти. Правой рукой, зажав ее в кулак, развратный папаня наяривал шкурку. Он не осмеливался вогнать член между маленьких девстсвенных губок; а Аленке явно нравились папенькины ласки. Валька решительно прошла в помещение и, развернув торс отца к себе, бесстыдно взяла орган в рот, стала его сосать. Папе это понравилось: палец, замерший вроде бы в узенькой попке младшенькой, согнулся, нацепил на кончик комок сливочного масла из хрустальной масленки, и стал вновь толкать в попку маленькой девочки жирный продукт. Валюха чуть не сблевнула. Ей нравилась романтика.

— А вот теперь смотри-ка, Алена, как я поебу твою сестрицу, — с этими словами Виталий Петрович, нисколько не стесняясь младшей дочери, вогнал Вальке по самые яйца. Она получила удовольствие. — Так ебут, — доложил он, кончив, вынимая опавший член из Валькиного влагалища.

— А, гм, папа, ты поебешь меня? — Аленка вертела голой попкой. — Если не в письку, то в анус?

— Ну в письку, так и быть, я поебать горазд. А тебе что, не нравится в попу? Пенис толстоват?

— Нравится, но… Ты же только что отъебал Вальку, а я, знаешь ли, ревную!

Валюшка плюхнулась своей мягкой белой попой на прохладный линолеум, ножки, впрочем, не расставляя.

— Дроченька моя… Дрочурка… — Отец приласкал дочь, погладив ее по щеке. — И давно ты стала заниматься этим грязным делом?

— Я знаю, папенька, — тут же наябедничала Аленка, — как только мы ложимся спать (спальня у девочек была общей), так она сразу начинает трогать свои соски!

— Очень интересно, — заметил отец, — не будешь ли ты так любезна, невзирая на всяческю порнографию, продемонстрировать нам сие?

Губки раскрылись. Но зря надеялся отец. Дочь постеснялась мастурбировать при нем, точнее, попросту не умела — так, как хотелось бы извращенному похотливому уму Виталия Петровича. Она ограничилассь лишь легкими прикосовеновениями к сосочкам…

— Папа, помнишь нашу дачу? Ты тогда Аленку не ебал, ее еще не было. Ты ебал маму.

— Э… Да, на хер, было дело.

— И выебал ты ее классно! Мне так хотелось сношаться, глядя на вас!

— Полноте, доча, созерцала ль ты, глядя на это?