Алексей Кулаковский

До сих пор в Якутске, где сгруппированы все учебные заведения, кроме низших, не было сносного крова для огромного большинства обучающихся якутских детей. Якут, привезший в Якутск сына или дочь для обучения, оставляет его или ее на хлебах якуту же — безразлично — своего или другого улуса, лишь бы плата за содержание была невысокой и соответствовала его средствам. При этом ради дешевизны содержания игнорируются родителями все другие неудобства квартиры и условия жизни. Дешево же принимают в нахлебники только мелкие торговцы, рабочие, извозчики, служащие, словом, все те, которые живут не на широкую ногу и тратят на свое содержание минимальную сумму. Эти люди своих дворов не имеют и живут в наемных комнатах или невзрачных домиках, нанимаемых за дешевку. У всех почти якутов мелкого пошиба жизнь течет по одинаковой колее. В занимаемых квартирах живут крайне стесненно, как сельди в бочке, в самых антигигиенических условиях. По 5–6 человек занимают одну общую комнату, играющую и роль столовой, и спальни, и места картежной игры, и занятий детей…».

Рисуя незавидное положение привезенных в Якутск для учебы детей, Кулаковский вспоминает и свои ученические годы, когда он, будучи учеником, сам жил с двумя товарищами в течение четырех лет в караульне Предтеченской церкви, имеющей три маленькие комнаты, в которых помещалось 14 человек, не считая постоянно приезжавших из улуса якутов.

Теперь благодаря Никифорову, С. П. Барашкову, Артамонову удалось создать совершенно другие условия. И что же?!

«И вот, как я бывал сам свидетелем, на инициаторов посыпались весьма обидные и незаслуженные обвинения, от которых даже уши вянут и становится стыдно за самих обвиняющих сородцев. Например, некоторые якуты говорят: «Э, слишком они разбогатели, и некуда им стало девать деньги — вот и швыряют их куда попало». Иные говорят: «Что же, деньги наживались ими легко, потому им их и не жалко». Третьи толкуют: «Видно, им богатства одного мало, так захотелось медалей и почестей»… Но более хитрые и умные завистники пускают более тонкий софистический аргумент: они обвиняют инициаторов-жертвователей в эгоизме, в узости их патриотизма, говоря, что они позаботились лишь для своего улуса, а не для всей якутской нации. Но и этот аргумент не выдерживает никакой критики. Невозможно же требовать только от трех лиц, из которых один имеет капитал всего в один миллион р., а двое имеют только по 150–200 тысяч рублей капиталу, чтобы они открыли пансион, обслуживающий всю область… Наивные якуты некангаласского улуса говорят, что у них нет таких богачей, которые открыли пансион для кангаласцев. Но, если в их улусах не найдется таких богачей, почему не найдется тридцать или триста менее богатых людей. Наконец, почему не собрать требуемую для оборудования пансиона сумму с народа? Ведь пришлось бы не более рубля-двух надушу Если одному улусу покажется тяжело, то почему не открывать по одному пансиону на каждые два-три бедных и малолюдных улуса? Говорят, что народ беден, что ему будет не под силу собрать по рублю на душу или работника. Это — старые бабьи хныканья, давно известный и изъездившийся конек, на котором любили выезжать косные люди, не любящие всякие новшества. Небось, когда драли розгами якута в старину, он умудрялся платить ясаку по девять соболей с каждого лука, т. е. промышленника, и когда заставлял малолюдный тогда Якутский округ возить ежегодно от Якутска до Охотска по 50–60 тысяч пудов грузу, принадлежащего Русско-Американской Компании, он плакал, кряхтел, а все-таки находил в себе силы возить этот груз в течение 80 лет. Небось, во времена винной монополии народ находил источники пропивать по 500 000 р. в год, а теперь проигрывает в карты гораздо большую сумму денег. <…>

…Помимо прямо своей цели, открытие пансиона богатыми якутами на свой счет имеет огромный и глубокий смысл в другом отношении: оно служит яркой иллюстрацией пробуждения народа от вековечного застоя к сознательной духовной жизни и служит доказательством того, что патриотическое чувство заговорило и в самих богачах тойонах, на которых до недавнего времени интеллигенция смотрела как на какого-то выродка рода человеческого, не понимающего гуманных стремлений и культурных потребностей и преследующего исключительную цель наживы… Надо радоваться этому, надо стараться поддерживать во всех — и в богатых»…

К сожалению, статья «На якутов не угодишь» не была опубликована…

Как ни важна была поднятая в ней тема, но в 1917 году совсем другие события заслонили ее…

4

О революции, произошедшей в России, 2 марта объявил в Клубе приказчиков Миней Израилевич Губельман, более известный в дальнейшем под псевдонимом Емельян Ярославский.

Это был демагог экстра-класса.

— Какие-то объявились, говорят, большаки ал и лешаки, что хотят, чтобы скорее закончилась война? — спросили однажды у него.

— А как ты думаешь? Лучше было бы, если бы война закончилась? — спросил Миней Израилевич.

— Да зачем она, война-то, вона земли да лесов сколько!