Читаем Алексей Кулаковский полностью

— Братья добровольцы, мы исполнили долг до конца! — обращаясь к своим солдатам, сказал генерал Пепеляев. — Измученная коммунистами наша родина требовала наших жизней. Мы их безропотно отдавали за благо ее. По призыву представителей якутского населения, чтобы помочь народу в борьбе с врагами, мы пошли и на этот далекий, холодный и дикий север. Многие из нас сложили свои кости в этой пустыне. Мы, оставшиеся в живых, обречены на худшие испытания. Мы идем навстречу жестокой неизвестности. Неизбежно испытаем голод, холод и тяжелые походы при слабой надежде на спасение. Удастся ли нам выбраться обратно на территорию Китая, трудно сказать, при отсутствии помощи… Тот, кто не находит в себе сил перенести названные мною тяжелые испытания и кто поколебался в правоте нашего дела, пусть остается. А кто готов идти со мной — пол-оборота направо, шагом марш!

Сам Пепеляев весной 1923 года оказался в Аяне, отряд генерала Ракитина — в Охотске.

И обрушилась вдруг на стервятников кара,это Строд-командир налетел, словно шквал…

В этом стихотворении «Господин генерал», написанном председателем СНК Якутии Платоном Алексеевичем Слепцовым (Ойунским), содержатся две неточности.

Во-первых, генерала Анатолия Николаевича Пепеляева, который даже после взятия Амги предложил пленным красноармейцам или остаться у него в дружине, или, получив трехдневный паек, идти в Якутск к красным, очень трудно было назвать стервятником.

Ну а во-вторых, пленение генерала Пепеляева и ликвидация генерала Ракитина — это дело рук не Ивана Яковлевича Строда, а другого героя Гражданской войны Степана Сергеевича Вострецова.

Герой штурма Спасска, кавалер трех орденов боевого Красного Знамени Степан Сергеевич Вострецов возглавлял карательную операцию, в результате которой были ликвидированы остатки дружины генерала Пепеляева.

5 июня 1923 года окруженный отрядом Вострецова застрелился генерал Ракитин…

17 июня 1923 года генерал Пепеляев сдался отряду Вострецова и написал письмо пепеляевцам о добровольной сдаче. В итоге 103 офицера и 230 солдат сдались…

Анатолия Николаевича Пепеляева судили во Владивостоке и приговорили к расстрелу, но потом заменили приговор десятью годами тюрьмы и все-таки расстреляли только после отсидки…

<p><emphasis>Глава шестая</emphasis></p><p>ПОСЛЕДНЯЯ ПОЭМА</p>

Говорят,

Что добрые,

Светлые небожители

Меня научили,

Чтобы я своим

Златогорлым пеньем

Весело отвлекал

Своих добрых друзей,

Когда они,

Попусту враждующие

Между собою,

Всеобщим посмешищем

Станут.

А. Е. Кулаковский[136]

«Я, как и все мои друзья, решил сдаться красным… — писал в августе 1923 года повстанец Петр Слепцов. — Красные победили наших везде, и нет ни одного уголка в Якутской области, где бы держались белые. Думали освободить наш народ от ига большевиков. Думали отомстить им за безвинно погибших братьев, но победить большевиков нам не удалось, отомстить тоже. Народ наш отошел от нас, и ничего не осталось у нас…

Не говорите, Евдокия Ивановна, что мы сдаемся по своей слабости, не попрекайте нас в непоследовательности и неустойчивости — сила силу ломит. Нам без ваших упреков тяжело и страшно больно сдаваться врагам своим, с которыми мы не дружить хотим, а бить и истязать…

Сдаемся мы еще с большим желанием мстить и когда-нибудь рассчитаемся с ними по-своему».

Письмо адресовано жене Кулаковского Евдокии Ивановне Кулаковской и интересно еще и тем, что характеризует Евдокию Ивановну как если и не активную, то во всяком случае принципиальную противницу большевистской власти.

Письмо Евдокия Ивановна получила перед отъездом из Охотска в Тааттинскую волость Якутской республики. Уезжала она с сыном.

Алексей Елисеевич, как только стало понятно, что вырваться из Охотска по морю не удастся, уехал в Сеймчан, что находится в верховьях Колымы.

Здесь много грунтовых ключей, которые выходят в русло реки, образуя зимой полыньи во льду От них — по-эвенкийски «полынья» называется «хэймчэн» — и взяли свое название река и поселок, выросший на ней.

Чем-то схожей с ледяной полыньей была и сеймчанская жизнь Алексея Елисеевича Кулаковского.

1

Кулаковский устроился, как во времена своей молодости, работать писарем и поселился в юрте Василия Петровича Попова…

Чтобы прийти в себя после пережитых волнений, Алексей Елисеевич взялся за простую и спокойную работу по составлению словаря русских слов, вошедших в якутский язык…

«Дня три, как я задумал регистрировать все слова, перенятые якутами от русских, — записал он в дневнике 22 ноября 1923 года. — В три дня записано 990 слов. Думаю, что всего наберется до 2000 слов…».

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии