Читаем Алексей Гаврилович Венецианов полностью

Конечно же, ни в прогулках по городу, ни в Эрмитаже, ни за домашними занятиями не оставляла Венецианова мысль об Академии художеств, alma mater русских художников. Она была средоточием художественных сил всей необъятной России. О ней мечтали юноши с самых далеких окраин, желавшие посвятить жизнь служению искусству. Не только крупнейший учебный центр, но и обширная творческая лаборатория, мастерская: под ее крышей, в буквальном смысле слова, создавались ее профессорами наиболее значительные произведения. Хотел ли Венецианов сам учиться в Академии? Ответить с определенностью на этот вопрос не дает полное отсутствие документальных данных. Скорее всего — нет, не хотел. Влияние личности Боровиковского, его творчества было столь сильным, что вызывало желание идти его путем. Боровиковский же, как и два других лучших мастера портрета — Рокотов и Левицкий, не учился в Академии. Быть может, Боровиковский смог так много дать Венецианову потому, что, сам самоучка, он сумел найти верный подход к самоучке же Венецианову.

Бывал Венецианов и в Академии. Наверное, с трепетом шел юноша в первый раз по узким, длинным академическим коридорам. Он мог видеть там работы одного из первых академиков, покойного А. Лосенко — «Чудесный улов рыбы», «Владимир и Рогнеда». Вероятно, он стоял перед ними долго, дивясь про себя, как это автор осмелился в евангельской теме поместить, да еще рядом с Христом, простоватую горожанку, каких сам Венецианов ежедневно видывал на городских улицах. В другой картине Лосенко его могло заинтересовать русское платье на служанке. Действия же главных героев, князя Владимира и Рогнеды, скорей всего, показались малоправдоподобными — как «на театре». Видел он и работы академика Г. Угрюмова. Он немало был о нем наслышан. Действительно, искусство Угрюмова находилось тогда в самом расцвете. Более других произведений славился огромный холст, украшавший Троицкий собор: «Торжественный въезд в Псков Александра Невского после одержанной им победы над немецкими рыцарями». Величавость сочеталась здесь с попыткой дать исторически конкретное изображение. Здесь — в числе героев — русские бабы в сарафанах, детишки в рубашонках. Историческая тема несколько отдавала чувством правды, но лишь в околичностях, не в образах главных героев картины. Вернувшись в тот раз в дом Боровиковского, Венецианов, вероятно, остро почувствовал разницу: там, у академиков, — величавость и торжественность форм. Здесь — лиризм и мягкая непосредственность чувств, решенные в духе сентиментализма. Не исключено, что уже тогда он размышлял, как соединить в одном произведении и то и другое.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь в искусстве

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии