Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

Николай II и Александра Федоровна, в полной мере ощутив груз публичности, очень ценили возможность побыть наедине друг с другом. К этой теме Николай II постоянно обращается в своих дневниковых записях: «Вечером играли в 4 руки – так трогательно» (22 октября 1895 г.); «Обедали одни и играли в четыре руки» (8 декабря 1895 г.).

Анна Александровна Вырубова, постоянно бывавшая на половине императрицы с 1906 г., вспоминала, что «большую часть дня Императрица проводила у себя в кабинете, с бледно-лиловой мебелью и такого же цвета стенами (любимый цвет Государыни). Оставшись вдвоем с Государыней, я часто сидела на полу на ковре возле ее кушетки, читая или работая. Комната эта была полна цветов, кустов цветущей сирени или розанов, и в вазочках стояли цветы. Над кушеткой висела огромная картина “Сон Пресвятой Богородицы”, освещенная по вечерам электрической лампой. Пресвятая Дева изображена на ней спящей, прислонившись к мраморной колонне; лилии и Ангелы стерегут ее. Подолгу я смотрела на этот прекрасный облик Богоматери, слушая чтение, рассказы или разделяя заботы и переживания наболевшей души моей Государыни и друга.

Тишину этой комнаты нарушали звуки рояля сверху, где Великие Княжны поочередно разучивали одну и ту же пьесу, или же когда пробегут по коридору и задрожит хрустальная люстра.

Иной раз распахнется дверь, и войдет с прогулки Государь. Я слышу его шаги, редкие и решительные. Лицо Государыни, часто озабоченное, сразу прояснялось. Государь входил ясный, ласковый, с сияющими глазами. Зимой, стоя с палочкой и рукавицами, несколько минут разговаривал и, уходя, ее целовал.

Около кушетки Государыни на низком столе стояли семейные фотографии, лежали письма и телеграммы, которые она складывала и так иногда и забывала, хотя близким отвечала сейчас. Обыкновенно раз в месяц горничная Маделен испрашивала позволение убрать корреспонденцию. Тогда Императрица принималась разбирать свои письма и часто находила какое-нибудь письмо или телеграмму очень нужную».

Кроме игры в четыре руки, Николай II много читал вслух супруге, знакомя ее как с русской классикой, так и с историей России. Например, в сентябре 1895 г. Александра Федоровна целую неделю слушала «интереснейшие записки гр. Головиной, времен Екатерины и Павла Петровича». В этих действительно интереснейших записках упоминалось и о первом лете, проведенном Александром I в стенах Александровского дворца. 24 сентября император «начал чтение вслух записок кн. Адама Чарторыйского». Вне всякого сомнения, супруги, у которых недавно родилась дочка, обсуждали еще один семейный скелет в шкафу, связанный с рождением первой дочери императрицы Елизаветы Алексеевны. Дневниковые записи, подобные такой: «Обедали у нее, и затем я читал ей вслух» (29 сентября), встречаются в дневнике очень часто.

Осенью 1895 г. с императорской четой много времени проводили великая княгиня Елизавета Федоровна и ее муж, Сергей Александрович (дядя императора), которые тогда поселились на первом этаже левого флигеля Александровского дворца: «Обедали впятером; играли на фортепиано, рисовали и рассматривали альбомы» (24 октября); «Обедали вчетвером; вечером красили и играли на фортепиано» (28 октября); «Вечер провели у Аликс, причем, как всегда, каждый занимался своим делом» (1 ноября). Впрочем, если родственники покидали дворец, об этом упоминалось с некоторым удовлетворением: «Пили чай и обедали одни, т. к. сожители наши по Александровскому дворцу были у Мама в Гатчине» (22 октября).

Попутно заметим, что в сентябре 1895 г. в Александровский дворец привезли маленькую Ирину Александровну[383], племянницу Николая II. Ее поселили на втором этаже левого флигеля Александровского дворца, в «наших старых детских комнатах наверху». Там она находилась до октября, пока не приехали родители.

Бюст императора Николая II. Скульптор Л.А. Бернштам. Франция. 1897 г.

Очень редко супруги покидали свою половину, выходя в парадные залы дворца. Так, 31 октября 1895 г., после обеда «впятером с д. Павлом», они все перешли в Библиотеку и рассматривали старые издания, альбомы, гравюры и всякие другие курьезы, вытащенные из шкафов и витрин.

Осенью 1895 г. Николай II и Александра Федоровна продолжали выполнять представительские обязанности, когда их «для вечности» запечатлевали скульпторы. Николай II 20 сентября записал: «После завтрака сидел более часа, пока с меня лепил Бернштам,[384] за кот. просил Боголюбов». Всего он дал скульптору два сеанса по часу (20 и 23 сентября). Александра Федоровна «сидела для Бернштама» только один сеанс (25 сентября).[385]