Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

11 мая 1866 г., после тяжелого разговора наследника с отцом-императором, когда великий князь Александр Александрович осознал неизбежность брака с датской принцессой, он отправился в Царское Село, где осмотрел свою будущую главную загородную резиденцию. Там он дал указания архитектору А.Ф. Видову «по переделкам в Царскосельском Александровском дворце и Кухонном при оном флигеле… 1. На внутренние работы по бельэтажу и верхнему этажу левого флигеля – 36 807 руб.; 2. На ремонтировку подвального этажа, для помещения должностей и прислуги – 4205 руб.; 3. На наружную ремонтировку Дворца – 15 223 руб.; 4. На ремонтировку Кухонного флигеля при этом Дворце – 3380 руб. Всего – 59 616 руб…».[288]

После посещения Александровского дворца наследником архитектор А.Ф. Видов, слегка подкорректировав пять смет, вышел на окончательную сумму в 58 116 руб. 96 коп. Архитектор подчеркивал, что если эти сметы утвердят, то главный подрядчик (купец Дылев) скинет значительные 26 % от общей суммы и закончит все работы к августу 1866 г. Действительно, царскосельский купец 1-й гильдии Петр Дылев взялся выполнить указанные работы за 45 000 руб. против изначальных почти 60 000 руб. О срочности этих работ говорит то, что в условиях торгов, намеченных на 14 мая 1866 г., указывалось, что к работе следует приступить «немедленно по заключении контракта и окончить совершенно к 1 числу ноября месяца сего года».

Великий князь Николай Александрович.

Худ. С.К. Зарянко. 1865 г.

Великий князь Александр Александрович.

Худ. С.К. Зарянко. 1866 г.

Отметим, что первоначальная смета на ремонтные работы по Александровскому дворцу (для Николая Александровича в 1865 г.) составляла всего 18 000 руб. против 58 117 руб. (для Александра Александровича в 1866 г.). Архитектор А.Ф. Видов, оправдываясь столь значительным ростом смет, ссылался на личные указания наследника. Во-первых, архитектор сообщал, что в левом флигеле бельэтажа «к отделке назначались» бывшие комнаты великой княгини Ольги Федоровны «взамен комнат покойного императора Николая I, в которых по смете 1865 г. не предполагалось значительного ремонта». Отметим этот факт особо. Будущий Александр III пожелал сохранить комнаты своего деда, императора Николая I, в качестве мемориальных – так же, как они сохранялись в Зимнем дворце.

Во-вторых, значительные траты предполагались по позиции «механических и мраморных работ», а также «печных работ».¹ В-третьих, в ходе «лепных работ» предстояло отделать малый Кабинет «для Ея Высочества, а также в Опочивальной и Уборной комнатах». В-четвертых, намеревались перестелить паркетные полы «в сенях и передней Собственного и Фрейлинского подъездов, в сенях и коридоре в левом флигеле бельэтажа». В-пятых, требовалось переклеить обои и отремонтировать помещения второго этажа левого флигеля «для помещения фрейлин, камер-фрау, камер-юнгфер и прочих лиц Двора Его Высочества».

М.Э. Мещерская

Поскольку эти личные указания великого князя Александра Александровича влекли серьезные ремонтные работы на серьезные деньги, Александр II счел необходимым вмешаться. Он приказал, «чтобы помещение для Государя Наследника Цесаревича с будущей Супругою в Александровском дворце оставить в настоящем их расположении и назначении, без тех изменений, кои в 1864 г. предполагались и были высочайше утверждены для почившего великого князя Николая Александровича, но привести их, относительно убранства стен и меблировки, в приличный вид, на что и представить предположительную смету… к самим же работам приступить весною или летом хозяйственным образом и окончить в будущем году в августе месяце».[289]

Дело в том, что ситуация с предполагаемым браком цесаревича Александра и датской принцессы Дагмар в мае 1866 г. оставалась неопределенной. Об этом свидетельствует распоряжение министра Императорского двора от 24 мая 1866 г., переданное управляющему Царскосельским Дворцовым правлением: «Государь Император высочайше повелеть соизволил: впредь до повеления ни каких работ по этому дворцу не приступать и затем, назначение особого кредита отложить до того времени, когда положительно разрешено будет: в какое время и какие работы производить».[290]

Эта неопределенность была вызвана конфиденциальным письмом короля Дании Христиана IX, который просил Александра II подтвердить серьезность матримониальных намерений русского двора относительно принцессы Дагмар. Дело в том, что ранее, в ходе бурного разговора отца с сыном, наследник Александр Александрович категорически заявил, что не желает жениться на датской принцессе и выразил желание отречься от престола для того, чтобы жениться на фрейлине М.Э. Мещерской («милой Дусеньке»), в которую он был тогда пламенно влюблен.[291] Александру II удалось настоять на своем варианте развития событий, но указанное выше распоряжение императора красноречиво указывает на то, насколько неустойчивой была тогда ситуация с предполагаемой свадьбой.