Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

7 июля 1848 г. архитектор И.А. Монигетти сообщил в Дворцовое правление, что он «вытребовал с завода Берда мастера, для снятия меры с места для каминов в Новом Дворце на половине Ея Величества». 4 сентября 1848 г. «заводчик Берд» представил счет за два изготовленных камина «с решетками, совками и железными приборами по 135 руб. Всего 270 руб…». Через несколько дней металлические вставки в камины были установлены.

В последующие годы расположение печей и каминов менялось только в результате очередных перепланировок, которые время от времени велись в Александровском дворце. Перепланировки, как правило, были связаны с женитьбами и замужествами выросших детей Николая I, которым родители отводили те или иные комнаты на своей любимой «даче».

Например, когда в 1848 г. Николай I и Александра Федоровна определились с невестой[724] второго сына – великого князя Константина Николаевича, в Александровском дворце появился второй фарфоровый камин. 5 июня 1848 г. министр Императорского двора П.М. Волконский сообщил Я.В. Захаржевскому из Петергофа, что «Государь Император высочайше повелеть соизволил: находящийся здесь фарфоровый розовый камин с зеркалом и канделябрами, а равно и зеленый туалет, отослать в Царское Село, камин с принадлежностями для назначаемого Кабинета Его Высочества великой княжны Александры Иосифовны, с тем, чтобы имеющаяся в сей комнате печь была сломана, а камин поставлен посредине стены, которая идет в коридор, туалет же для Уборной Ея Высочества».[725] Упомянутый фарфоровый камин изъяли из Большого дворца в Петергофе и перевезли в Царское Село.

Удивительно, что, несмотря на проведенную реконструкцию отопительной системы, мощные амосовские печи не справлялись с отоплением самого большого зала Александровского дворца – Концертного (Полукруглого), поэтому время от времени продолжали рассматриваться различные проекты его обогрева. В документах за 1848 г. упоминается, что «во исполнении приказания Министра Императорского Двора о приискании способа отапливания Концертного зала в Новом дворце… по мнению моему нахожу удобным сделать жаровые печи в подвальном этаже с проводкою труб от одной из них в стене Концертного зала смежной с Бильярдной комнатою, возле дымовой каминной трубы».[726] Судя по всему, этот проект так и не был реализован.

Камин в зале Горы

Оконные переплеты, функциональные сами по себе, изредка включались в интерьерные решения Александровского дворца. В 1858 г. императрица Александра Федоровна, оставшаяся одна в своей загородной резиденции, распорядилась украсить одно из окон на своей половине «писанной на стекле копии с картины профессора Нефа “Ангела Молитва”». 20 ноября 1858 г. министр Императорского двора князь П.М. Волконский сообщил Я.В. Захаржевскому, что «Государыня Императрица Александра Федоровна высочайше повелела… чтобы писанная на стекле копия с картины профессора Нефа “Ангела Молитва” была поставлена в Царскосельском Александровском дворце в нижней части окна проходной комнатки, перед моленною, между Опочивальнею и угловым Кабинетом». При этом картину следовало «вставить в промежуточное между картиною и оконницею пространство, в виде рамки темно-синего цвета стекло. Ея Величество повелела сообразить, каким образом всего удобнее будет отворять для освежения воздуха помянутое окно, обратив притом внимание и на переплет наружной рамы, дабы оный не отражался на картине и не вредил бы тем эффекту».[727]

Реализовывал эту задачу архитектор И.А. Монигетти, который разместил на Императорском Стекольном заводе заказ на изготовление зеркальных стекол, распорядился об изготовлении закладной оконной рамы и летнего металлического переплета.

Камин в Малиновой гостиной.

В зеркале виден фрагмент походного иконостаса Александра I

Вне всякого сомнения, на картине Т.А. Неффа «Ангела Молитва» изображена великая княгиня Александра Николаевна, умершая в кабинете матери летом 1844 г. Эта картина художника, написанная для оформления Исаакиевского собора, является одной из лучших его работ на религиозную тематику.