Александровский дворец в Царском Селе. Люди и стены, 1796–1917

Когда летом 1817 г. во дворце архитектором В.П. Стасовым был проведен косметический ремонт,[75] в числе прочего последовало указание «некоторые мебели переменить, а другие подновить».

Великая княгиня Александра Федоровна. Худ. Ж.-А. Беннер. 1821 г.

Процесс подновления затронул и парадные залы. Например, в Концертной зале предполагалось перетянуть «48 стулов», в Бильярдную материя выделялась на «7 окошек коленкору белого и на 20 стулов», «перед Столовою… 3 окошка и 26 стулов», «в Столовую – 10 окошек и 36 стулов».[76]

Захаржевский принял Стасова в Царском Селе очень тепло, выделив ему для разъездов экипаж. Архитектор, в свою очередь, использовал этот прецедент для обращения к императору: «…не имея на всякое время сил ходить пешком, а еще менее способов нанимать извощиков осмеливаюсь просить: не возможно ли будет из бедности моей приказать возить и здесь, как и в Царском Селе на казенных лошадях». Александр I распорядился выделить архитектору экипаж.[77]

Еще раз подчеркнем, что Александр I, в отличие от отца,[78] любил свое Царское Село. Это проявлялось в самых разных вещах. Например, в том, что он замкнул лично на себя управление хозяйственными структурами Царскосельского Дворцового управления. Это беспрецедентное решение состоялось 23 апреля 1817 г., когда император принял решение об изъятии Царскосельского Дворцового управления из ведения Гоф-интендантской конторы. Официально это мотивировалось следующим образом: «Желая дать Царскосельскому Дворцовому правлению новое, на лучших основаниях устройство, в отношении к подведомственным оному крестьянам… быть ему отныне в собственной Нашей зависимости, на основании котором оно до издания в 18 декабря 1801 г. штата Двору Нашему состояло».[79]

Это очень характерная формулировка – «в собственной Нашей зависимости», то есть Александр I официально принимал на себя общее руководство развитием своей любимой пригородной резиденции. Кроме этого, новый хозяин Царского Села Я.В. Захаржевский получил формальное право выходить прямо на Александра I как на своего непосредственного «шефа», решая многочисленные хозяйственные и финансовые вопросы. Это обеспечивало Захаржевскому приоритетное финансирование и открывало двери буквально всех чиновничьих кабинетов.

Судя по всему, первые результаты «собственной Нашей зависимости» оказались столь удачными, что уже 7 июня 1817 г. Александр I принял решение о переподчинении и Петергофского Дворцового управления: «Желая дать Петергофскому Дворцовому управлению единообразное с Царскосельским новое на лучших основаниях устройство» – и приказывал «сие из ведения Гоф-интендантской конторы вовсе исключить, и быть ему отныне подчиненным Царскосельскому Дворцовому правлению».[80] Таким образом, в 1817 г. Александр I, создав два локальных строительно-хозяйственных подразделения, фактически замкнул их управление (конечно, только на уровне принятия стратегических решений) на себя.[81] «Рабочей лошадью» новых Дворцовых управлений становился генерал Я.В. Захаржевский.

В 1817 г., заступив в должность, Я.В. Захаржевский провел подробную ревизию подведомственного хозяйства. Поскольку царскосельские дворцы и парки годами финансировались по остаточному принципу, генерал выявил множество «ветхостей». Эти ветхости он планировал начать приводить в порядок в 1818 г. Впрочем, кое-какие ремонтные работы по Александровскому дворцу начались еще в 1816 г., когда у юго-западного угла фасада с полуротондой и перед помещением Малиновой гостиной были сооружены две чугунные террасы, на которых летом размещались кадки с померанцевыми деревьями.

В марте 1818 г. Захаржевский лично доложил Александру I перечень нуждавшихся в ремонте дворцовых «ветхостей», однако император распорядился начать ремонт только тех объектов, «которые необходимы». Отметим, что в смету на 1818 г. попал левый, «императорский», флигель Александровского дворца, где Захаржевский предлагал: «Во всех комнатах верхнего этажа за ветхостию настлать вновь двойные полы, с выкрашением верхних масленою краскою (5072 руб. 50 коп.)». На этот ремонт последовало высочайшее разрешение.[82]

Подчеркнем, что на фоне накопившихся «ветхостей» в Царском Селе это были сущие копейки. В записке на имя императора Я.В. Захаржевский писал: «Царскосельские дворцы и прочие казенные дома и здания не были многие годы исправляемы, кроме мелочных поправок, пришли в совершенную ветхость, как по внутренней, так и по наружной части», поэтому для их ремонта «требуются значительные издержки». Единственным «светлым пятном» было то, что в 1817 г., по случаю предполагавшейся свадьбы великого князя Николая Павловича, был меблирован «весь Новый дворец. Но чтоб все сии строения во всех частях привести в порядочное положение потребно на сие примерно до 500 т. р…».[83] Таких денег тогда не имелось, и ремонты «ветхостей» растянулись на многие годы.