Александровский cад

Добравшись, наконец, до Главпочтамта, он вошел внутрь и направился к длинной стойке с рядом полукруглых окошек. Нагнув голову к одному из них, Осепчук обратился к молоденькой девушке:

– Барышня, а где получают письма до востребования?

– Здесь и получают, – бойко ответила та.

– Поглядите, на имя Осепчука ничего не приходило? Девушка быстро перебрала стопку писем и вытащила одно:

– Петру Осепчуку?

– Ага! Давайте.

– Не «давайте», – деловито заметила работница почтамта, – а покажите документ.

Осепчук протянул солдатскую книжку, и девушка внимательно посмотрела на фотографию.

– Такая красавица и такая бдительная! – осклабился Осепчук.

Девушка покраснела и отдала документ, а затем и письмо.

Присев на лавочку, Осепчук разорвал конверт. В нем была та же открытка, что он отправлял несколько дней назад, но уже с только ему понятной надписью на обороте: «Анна № 068 16 1б15 п».

Когда на Спасской башне пробило пять с четвертью, Таня машинально подошла к старинным часам, стоявшим на письменном столе отца, и привычным с детства жестом подвела стрелки. Но поняв всю бессмысленность только что проделанной процедуры, завелась еще больше, вновь открыла папку со старыми фотографиями, лихорадочно отобрала несколько снимков и положила их в свою сумочку. Неожиданно в комнату зашла Вера, но Таня сделала вид, что ничего не заметила.

– Ты что, уезжаешь куда-то? – спросила Вера. Таня продолжала игнорировать школьную подругу.

– Тань, я все-таки к тебе обращаюсь! – настойчиво повторила Чугунова.

И тут Татьяна посмотрела на Веру так, что та не выдержала и отвела взгляд.

– Сначала ты за Лешкой бегала, а теперь за моего отца решила взяться?

Это был не просто упрек Это был вызов к бою.

– Ах, вот в чем дело…

Вера с грустью подняла глаза на подругу. В этот момент она испытывала одновременно и злость, и досаду.

– Ой, вот только не строй из себя наивную простоту! Вера еще раз попыталась вразумить подружку:

– Таня, ты не права. Я в твоем доме лишь потому, что так захотел Петр Саввич. Ты же знаешь мои обстоятельства…

Танька, которая уже была готова успокоиться, вспыхнула с новой силой.

– Обстоятельства?! – чуть не закричала она. – Тебе что, пятнадцать лет? Ты что, сама не можешь о себе позаботиться?

В глазах у Веры появились слезы.

– А ты знаешь, что такое остаться совсем одной? Неужели ты не понимаешь?

– Я и понимать ничего не хочу! – сорвалась на крик Таня. – У меня, слава богу, глаза есть. И я вижу, что творится с моим отцом. Все, привет!

Она захлопнула папку, сгребла несколько вывалившихся фотографий со стола и пошла в прихожую. Но, видимо, сказанного ей показалось мало. Уже на пороге она обернулась и со злой усмешкой произнесла:

– Да! Когда в загс соберетесь – весточку черкните.

И хлопнула дверью так, что с антресолей упали старые журналы.

Шапилин шел по кремлевским коридорам, на ходу вытирая пот с лица. Ворвавшись в кабинет, Петр Саввич бросил папку на стол и схватил графин. Лешка, с нетерпением дожидавшийся его все это время, поднялся со стула и нерешительно спросил:

– Есть проблемы? Шапилин осушил стакан.

– Все, Алексей, угомонись. Мы свое дело сделали – остальное не нашего ума. Понял?

– Так точно, понял…

Алексей еще раз внимательно посмотрел на Шапили-на и вдруг произнес:

– Товарищ генерал, прошу освободить меня от занимаемой должности и отправить на фронт.

Петр Саввич сунул Казарину кукиш под нос.

– А вот это видел? Видел?! Да и не получится уже на фронт. На тебя особый наряд имеется.

Шапилин выждал паузу, отдышался и уже спокойно произнес:

– Короче! Завтра утром в Москву возвращается Светлана. – Петр Саввич хитро посмотрел на Лешку и пояснил: – Светлана Иосифовна. Встретишь на аэродроме и приступишь к охране. Будешь лично отвечать за нее головой.

Алексей насупился еще больше.

– Ты на меня зубами-то не скрежещи. Это тебе как знак особого доверия, за мозги твои, да и трепаться ты не будешь.

Последний пассаж тестя Казарин не понял.

– Что вы имеете в виду? Петр Саввич замялся.

– Есть тут кое-какие обстоятельства… Сам догадаешься. А твою фамилию Власик назвал. Понял?

Алексей нехотя кивнул.

– Понял.

– Ну так выполняй! – миролюбиво закончил Шапилин.

Глава 7

Утром следующего дня, когда Москва еще только просыпалась, Казарин уже ждал Сталину на аэродроме для спецрейсов. Народу в этот час было немного: на кожаных сиденьях вдоль стены расположилась группа боевых летчиков, а рядом с выходом на летное поле стояли три человека и тихо разговаривали по-английски. Алексей прислонился к стене и, насвистывая, стал наблюдать за прибывающими бортами. Опытным глазом он оценил, как четко заходит на посадку «Дуглас» с британскими опознавательными кругами на хвосте, крыльях и фюзеляже. Когда самолет остановился, на выброшенном летчиками трапе появились мужчина и женщина.

Это были сэр Джеральд и Анна. Если бы в тот момент кто-то сказал Лешке, что вскоре эти люди круто изменят его жизнь, он бы ни за что не поверил.