Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

«В этой связи можно утверждать, что и в 1242 г. ливонцы действовали так же, как и в остальных случаях: “Построившись отрядами, двигались они в порядке, каждый под своими знаменами”. Новая линия крестоносцев состояла из пяти развернутых по фронту отрядов, каждому из которых отводилось в строю особое место. В центре, “как обычно”, находились рыцарские знамена немцев, а на обоих флангах — эсты. Описывая сражение, летописец заострил внимание на действиях одной “свиньи”, однако в реальности клином могли строиться все три отряда тяжелой конницы ливонцев. Теперь становится понятно, что русским воеводам не нужно было придумывать нечто особое, чтобы остановить атакующего противника. Бой должен был разворачиваться по давно уже принятой на Руси линейной схеме. В силу этого боевые порядки суздальско-новгородского войска представляли собой линию из пяти развернутых по фронту стягов. Каждый стяг был построен в два эшелона. В первом, выдвинутом вперед, располагались отмеченные в Рифмованной хронике “стрелки” (стрельцы). Во втором, ожидая момента для вступления в бой, находились копейщики. Русское войско, как уже отмечалось, было конным, а конница не может встречать противника стоя на месте. Поэтому сражение с самого начала приняло характер обычного для XIII в. встречного боя кавалерийских отрядов. Относительно засады, якобы устроенной Александром Невским, следует сказать, что такой тактический прием на Руси в XII–XIII вв. не применялся, да и позднее был крайне редок (Куликовская битва скорее исключение, чем правило). Причиной тому служили господствовавшие в воинской среде понятия о чести и морали. Много позже их заметил и описал итальянец Марко Фоскарини: “…Они (русские) считали постыдным побеждать врага обманом, скрытой хитростью и из засады; сражались же храбро и как на поединке. Все такие приемы, они осуждали и победу, одержанную посредством хитрости и уловок, не считали настоящей”. Поэтому ни о какой засаде в Ледовом побоище речи идти не может. Вместе с тем весьма вероятным можно считать то, что, подобно немцам, русские строили своих всадников клиньями. Еще в XI в. Титмар Мерзебургский называл построение русских полков “клином” или “острием”, позднее такой строй был несколько раз отмечен в летописях, его изображения угадываются в миниатюрах, а Длугош, говоря о русско-литовских отрядах 1410 г., отметил, что они строились клиньями “по стародавнему обычаю предков”. В этой связи возникает подозрение, что и само название “свинья”, как бы вскользь брошенное летописцем в описании сражений 1242 и 1268 гг., является не чем иным, как профессиональным термином русских военных, которые именно так (без разницы, свой или чужой) называли строй в форме клина.