Александр Невский и Даниил Галицкий. Рождение Третьего Рима

В византийской агиографической литературе сохранились сведения о взаимоотношениях святого Даниила со святым царем Львом как духовного отца и глубоко чтившего его сына, что, по всей видимости, должно было найти отражение в православном именослове, образуя соответствующую пару личных крестильных имен. Именно такой случай имел место в семье Даниила Галицкого, давшего одному из своих сыновей исключительно редкое для Рюрикова дома имя Лев. Помимо Льва Даниловича в роду галицких князей известен еще один обладатель такого имени — луцкий князь Лев Юрьевич (1308–1323), приходившийся правнуком князю Даниилу. Но было и еще одно примечательное имя в доме князя Даниила Романовича, которое дает нам право утверждать, что сама идея «переноса империи» стала реализовываться, находя себе символическое выражение в именослове нового поколения дома Мономахова. «В сообщении Галицко-Волынской летописи о женитьбе Даниила Романовича на Анне, дочери, занявшего на несколько лет Галицкий стол, Мстислава Удалого, указывается, что первый из рожденных в этом браке сыновей получил небывалое прежде на Руси имя Ираклий: “Первенец бо бе оу него Ираклеи”. Родившийся в начале 1220-х гг. Ираклий Данилович умер, вероятно, в раннем возрасте, во всяком случае, еще до 1240 г. и ничем не проявил себя в истории, кроме одного — своего необыкновенного имени, более ни разу не встречавшегося у Рюриковичей».

Откуда такое необычное имя? А дело в том, что значительный интерес к образу византийского императора Ираклия, отвоевавшего Животворящий крест Господень у персов, проявился в христианском мире в связи с началом Крестовых походов. В это время формируется культ императора Ираклия и в восточной части бывшей единой Римской империи, и в западной, католической части Европы. Ираклий превратился в легендарного героя, которого вспоминали как своего предшественника западноевропейские крестоносцы, несмотря на принадлежность византийского императора к православию. «Тот факт, что именем Ираклия Даниил назвал своего старшего сына и вероятного наследника, “первенца”, как именует его летопись, ясно свидетельствует, что Романовичи были настроены продолжать политику своего отца, поддерживающего союзнические отношения не только с Византией, но и со странами Западной Европы. Даниил как бы посылал сигнал европейским государям о готовности участвовать в делах общеевропейской политики, важнейшим из которых по-прежнему оставалась защита и преумножение завоеваний христиан в Святой Земле. С именем Ираклия галицко-волынские князья готовы были следовать по пути великого византийского императора, чьи подвиги во имя Христа несколько столетий объединяли христиан Запада и Востока».

Но кроме этого, само имя первенца позволяет нам сделать выводы о том, что не только желание следовать «модным течениям» европейской политической мысли двигало Даниилом и его отцом. В совокупности с определенными геральдическими новшествами, которые приходятся на время Романа и Даниила, мы можем утверждать, что на знамени галицко-волынских князей уже различимо начертание: «Русь — Третий Рим». «По сообщению Галицко-Волынской летописи, помещенному под 1259 г., на расстоянии одного поприща от Холма (несколько более 1 км) сыном Романа Мстиславича Даниилом был возведен весьма примечательный архитектурный объект, называемый летописцем “столпом”, увенчанным изваянием орла».

В частности, летопись сообщает: «Стоить же столпъ поприща от город камень, а на немь — орелъ камень изваянъ. Высота же камени — десяти лакотъ, с головами же и с подножьками — 12 лакоть».