Александр Македонский. Гениальный каприз судьбы

В знаменитой битве при Херонее Диоген сражался против отца Александра. Как известно, греки потерпели поражение, и философ опять попал в плен. Его доставили к Филиппу, и на вопрос, чем он занимается, Диоген ответил:

– Слежу за твоей ненасытностью.

Изумленный таким ответом, царь отпустил его.

В любой жизненной ситуации Диоген хранил спокойствие, хладнокровие и не чувствовал никакого страха перед опасностью – это его и спасало. На вопрос, что дала ему философия, он ответил:

– По крайней мере, готовность ко всякому повороту судьбы.

На вопрос, откуда он, Диоген произнес:

– Я – гражданин мира.

Кто-то корил Диогена за его изгнание.

– Несчастный! – ответил он. – Ведь благодаря изгнанию я стал философом.

Кто-то напомнил:

– Жители Синопа осудили тебя скитаться.

– А я их – оставаться дома, – ответил Диоген.

Когда у него убежал раб, ему советовали пуститься на розыски.

– Смешно, – сказал Диоген, – если Манет может жить без Диогена, а Диоген не сможет жить без Манета.

Говорил он также, что судьбе он противопоставляет мужество, закону – природу, страстям – разум. Диоген Лаэртский излагает философию своего тезки:

Он говорил, что никакой успех в жизни невозможен без упражнения; оно же все превозмогает. Если вместо бесполезных трудов мы предадимся тем, которые возложила на нас природа, мы должны достичь блаженной жизни; и только неразумие заставляет нас страдать. Само презрение к наслаждению благодаря привычке становится высшим наслаждением; и как люди, привыкшие к жизни, полной наслаждений, страдают в иной доле, так и люди, приучившие себя к иной доле, с наслаждением презирают самое наслаждение. Этому он и учил, это он и показывал собственным примером; поистине это было «переоценкой ценностей», ибо природа была для него ценнее, чем обычай.

Свои философские изыскания Диоген претворял в жизнь, бесстрашно кидаясь в самые последние крайности, ежедневно удивляя мир своими причудами.

Однажды в письме он попросил кого-то позаботиться о его жилище, но тот промешкал, и Диоген устроил себе жилье в глиняной бочке при храме Матери богов. Желая всячески закалить себя, летом он перекатывался на горячий песок, а зимой обнимал статуи, запорошенные снегом.

Увидев однажды, как мальчик пил воду из горсти, он выбросил из сумы свою чашку, промолвив:

– Мальчик превзошел меня простотой жизни.

Он выбросил и миску, когда увидел мальчика, который, разбив свою плошку, ел чечевичную похлебку из куска выеденного хлеба.

Феофраст в своем «Мегарике» рассказывает, как Диоген определил для себя образ жизни. Однажды, увидев пробегавшую мышь, он понял: надо жить вот так, подобно мыши, которая не нуждается в подстилке, не боится темноты и не ищет никаких мнимых наслаждений. Диоген стал складывать вдвое плащ, потому что не только носил его, но и спал на нем. Имелась у него сума (сумка), и в ней он хранил какую-то пищу. А где поесть, посидеть, поспать – проблемы не было: всякое место считалось одинаково подходящим. Диоген пытался есть сырое мясо, но пришлось отказаться – не мог переварить. Зато он ходил босиком по снегу. Диогену сказали:

– Многие смеются над тобой.

Он ответил:

– А над ними, быть может, смеются ослы. Но как им нет дела до ослов, так и мне – до них.

Добродетельных людей Диоген называл подобиями богов, любовь – делом бездельников. На вопрос, что есть в жизни горестного, он ответил:

– Старость в нищете.

На вопрос, какие звери опаснее всего кусаются, он ответил:

– Из диких – сикофант, из домашних – льстец.

На вопрос, есть ли у него раб или рабыня, он ответил, что нет. Тогда последовал вопрос, кто же его похоронит, когда он умрет.

– Тот, кому понадобится мое жилище.

Ко всем окружающим людям Диоген относился с язвительным презрением.

Когда кто-то привел его в роскошное жилище и не позволил плевать, он, откашлявшись, сплюнул в лицо спутнику, заявив, что не нашел места хуже. Однажды, прокричав: «Эй, люди!», он набросился с палкой на сбежавшийся народ: