Александр Юдин

— Время, друг, тяжелое. Заповедь твоя — всегда быть с народом. Разъясняй нашу политику терпеливо. Народ всегда поймет, всегда увидит правду и будет за нее бороться. Правда, она для царя и буржуев — хуже чумы, а для нас — сила, которую не подавить никакими пушками, не то что нагайками.

8

Несмотря на предупреждения Пономарчука быть осторожнее, в конце 1916 года за пререкания с подпоручиком Сосновским Александр Юдин был отдан под суд. Пререкания — это только предлог. Арестовали Юдина как политического, за революционную работу среди матросов на курсах моторных унтеров.

И снова уже знакомая морская тюрьма. Допросы, бессонные ночи. Придающие силы письма от Машеньки. Так в течение двух месяцев, до свержения царя в феврале 1917 года. А дальше калейдоскоп революционных буден.

Вскоре после освобождения из тюрьмы Юдин был избран членом исполкома Совета матросских депутатов. В дни корниловщины — он уже член Одесского революционного комитета, а после похода против Центральной Рады, разгрома оборонческого комитета и Хоменковских банд — комиссар Одессы-главной.

Александр Алексеевич Юдин.

В ноябре 1917 года Юдин едет представителем партии большевиков на Румынский фронт. Уже в эти дни широкоплечий черноморец с ясной улыбкой стал любимцем не только матросов, но и солдат.

Пробыл на фронте Александр Алексеевич недолго. После пулевого ранения в правое бедро и двухнедельного лазарета его направляют в распоряжение РУМЧЕРОДа (Румыно-Черноморо-Одесского революционного штаба)[17].

Затем поездка в Киев. Встреча с Машей. И отпуск по ранению. В начале весны 1918 года Юдин навсегда покинул ставшую ему второй родиной Одессу.

III. КУРГАН — ВАСИЛЬКИ

1

По дороге в Сибирь Юдин оброс, похудел. Лихорадочная дрожь будоражила все тело. Мария Ивановна ни на минуту не отходила от мужа.

— Саша! Что с тобой? Неужели тиф? — шептала она.

Опасения не были напрасными. Народ неделями сидел на вокзалах. Эпидемия косила людей. Больницы были переполнены. Ежедневно от них уходили подводы с наваленными, как бревна, трупами…

На третий день пути в болезни наступил перелом.

Доктор-попутчик радовался вместе с Марией Ивановной.

— Такой богатырь! Конечно, он победит! Конечно!

И действительно, через день Юдин встал. Он весело разглядывал своих соседей, напевал любимого «Варяга», смеялся.

В Кургане Юдины вышли из теплушки и направились в Совдеп.

— К комиссару? — спросил товарищ, дежуривший в приемной.

— К нему, — ответили в голос супруги.

В просторном кабинете их встретил сероглазый, среднего роста человек в военной форме. Слегка вьющиеся волосы обрамляли лицо, румяное и свежее, высокий лоб был прорезан сетью едва приметных морщин, глаза впали от бессонницы. В движениях уверенность и точность.

Когда Юдин предъявил партийный билет, комиссар улыбнулся, вскочил:

— Юдин? Александр Алексеевич? Васильковский? Знаю! А я — Дмитрий Пичугин из Моревского… Значит в нашем полку прибыло?!

Юдины расспрашивали о работе, о делах в уезде, и Дмитрий Егорович охотно рассказывал:

— Земцы у нас в деревнях пока силу имеют. Предполагаем в ближайшее время подзаняться учебной командой расположенного здесь 34-го Сибирского полка. Офицерье воду мутит, земство поддерживает.

— Как быть нам?

— Помочь надо, Александр Алексеевич. Останьтесь на несколько дней здесь, а там в волость.

— Есть остаться.

— Да и вам, Мария Ивановна, без мужа в деревню ехать одной опасно.

— Почему?

— Вчера из Камышловского уезда один товарищ приехал, рассказал: в деревеньку Рыбаловку приехал солдат из Лодейнопольского полка. А жена из Финляндии… ни слова по-русски. Признали немецкими шпионами. Убили.

Юдин встал, поморщившись от боли в ноге. Пичугин это заметил.

— Вы нездоровы?

— Так, пустяки.

— Подождите минутку.

Он крутнул ручку телефона, попросил:

— Ветрова… Александр Мартынович? Направляю к вам товарища Юдина. Квартиру ему и прочее. Да нет, фронтовик. Ну, я надеюсь. — Положив трубку, он объяснил: — Это наш снабженец. Идите к нему. Он вас устроит.

2

Вечером 31 декабря 1917 года у председателя укома партии собралась вся руководящая группа курганских большевиков[18]. Накануне произошло следующее: делегация офицеров 34-го Сибирского полка, расквартированного в Кургане, явилась в Совдеп и заявила: «Сдавайте оружие. Законная власть принадлежит земским управам». Но большевики не дрогнули: в городе было много фронтовиков, да и солдаты не поддержали офицеров.

На закрытом совещании Совдепа выступил комиссар Красной гвардии М. Н. Петров (В. И. Буров-Петров). Он, как всегда, говорил спокойно, убедительно. Председательствовал на собрании Д. Е. Пичугин. В прошлом простой крестьянин, Дмитрий Егорович вступил в партию в империалистическую войну. Вместе с революционными матросами Петрограда солдатом Измаильского полка отвоевал власть Советов, слушал пламенные речи Ильича. Он выбрал верную дорогу в жизни и шел по ней твердо и прямо.

Став заместителем председателя Совдепа, Д. Е. Пичугин решительно повел линию на передачу власти Советам, ездил по уезду, разъясняя линию большевиков, горячо откликался на нужды крестьянства.