Александр II

Положение государственных крестьян было много выгоднее, чем помещичьих или удельных (дворцовых). Денежный оброк был меньше, им дозволялось вести торговлю, открывать фабрики и заводы, владеть ненаселенными землями. В то же время государственные земли служили для вознаграждения дворянству, и пожалования по различным случаям тысяч десятин и крестьянских душ происходили именно за счет государственных владений. Не раз возникали голоса, что лучше было бы все эти земли с их населением передать в честные дворянские руки.

Киселев прежде всего хотел предотвратить такой исход. Вторым делом своего «попечительского» министерства он видел создание условий для хозяйственного подъема государственной деревни. Малоземельные крестьяне наделялись землей, было облегчено взимание податей, учреждены «вспомогательные ссуды» для мелкого кредита крестьянам, расширена сеть запасных магазинов на случай неурожаев. В деревнях создавались медицинские и ветеринарные пункты.

Стоит ли говорить, что пунктов было мало, агрономические знания не доходили до основной массы населения, а и те, что доходили, не всегда воспринимались правильно. Так вспыхнули «картофельные бунты».

Благое дело – картофель, продукт питательный, культура неприхотливая и высокопродуктивная. В Россию он был завезен немцами в царствование Екатерины Великой и прекрасно рос под Петербургом. Когда же правительство попробовало предложить его тем, кому он был нужнее – крестьяне дружно возмутились.

Киселев сам выезжал в деревни и толковал с бунтовщиками.

– На что нам картошка эта, – слышал он, – еда немецкая русскому человеку не подходит. Опять же, лучшие земли заняли под кархохель ваш. Солдат нагнали и посеяли. А мы несогласные! Вот режь ты меня, барин, а я его есть не буду!

Бунты вспыхивали на Севере, в Приуралье, на Нижнем и Среднем Поволжье. Посевы картофеля уничтожались, чиновников избивали. Когда пошли донесения о тысячах восставших, пришлось посылать войска. Тут мужики поутихли. Картофель не трогали, по осени плевались и ели. Потом плеваться перестали и по достоинству оценили «второй хлеб» крестьянский.

Что же до реформы, то при немалых выгодах ее тяжело обходилась она крестьянству. Для проведения реформы нужны были исполнители. И вот в губерниях создавались палаты государственных имуществ, губернии делились на округа с окружными начальниками и соответствующим штатом чиновников, в волостях дела вершили волостные правления, в сельских обществах избирались старшины, сотские, десятские – и за всеми внимательно наблюдало око «казенного» чиновника.

Начальник III Отделения С.Е.И.В. канцелярии граф Бенкендорф не без злорадства отмечал во всеподданнейшем докладе за 1842 год такие прискорбные акты, прискорбные, разумеется, для внезапно взлетевшего Киселева.

– …Таким образом, ваше величество, положение государственных крестьян на деле ухудшилось. Прежде целый уезд жертвовал для одного исправника и двух-трех заседателей, а ныне на счет крестьян живут десятки чиновников…

Призвав на другой день своего «начальника штаба», царь гневно вопрошал:

– …Сознаешь ли ты это? И чем далее от столицы, тем более беспорядка и неустройства. В Закавказье я более всего дивился одному: как чувство народной преданности к лицу монарха не сгладилось от того скверного управления, какое, сознаюсь, к моему стыду, так долго тяготеет над этим краем!.. Выходит, и в центральных губерниях не лучше!

Киселев нисколько не отрицал примеров из доклада III Отделения.

– Могу вам, ваше величество, привести много больше такого рода фактов. А вызвано сие частностью проведенных перемен. Если мы обратимся к примеру Австрии, то увидим, что там власти в прошлом веке еще, невзирая на недовольство духовенства и дворян, обратили внимание на устройство сельского населения. Власть даровала оному законную и сообразную с выгодами государства самостоятельность. Тем самым она утвердила преданность народа к престолу и отвратила у себя все плачевные события, постигшие соседние государства в ту смутную эпоху.

Присутствовавший при докладе наследник крепко запомнил эти слова.

– Опыт предшествующих времен и народов, – продолжал Киселев, – должен быть подножием для будущего. По совести говоря, ваше величество, я убежден, что предупредительные меры, от правительства зависящие и уровню понимания населения соответствующие, необходимы. Нам, государь, предназначено свыше довершить дело, августейшими предками вашими начатое!

Заметив загоревшиеся глаза наследника, Николай Павлович остановил Киселева.

– Верно говорят, будто приходские училища, создаваемые по деревням, зовутся «Киселевскими школами»?

– Я тоже так слышал, ваше величество.

– Это хорошо. Народ должен знать своих героев. Я со своей стороны также отмечу тебя.