Александр II

Оставалось определить размеры предоставляемых участков. В принципе крестьянин имел право на земельный надел, равный участку, который он обрабатывал до своего освобождения. Однако в конечном итоге все зависело от характера почвы, климата и местных обычаев. Территория России была разделена на три зоны: черноземье, нечерноземье и степи, которые, в свою очередь, делились еще на шестнадцать категорий.

Эта сложная система создавала огромные трудности в деятельности «мировых судей», среди которых были такие видные фигуры, как Самарин, Черкасский и Лев Толстой. Пользуясь несовершенством и противоречиями нового законодательства, помещики избавлялись от песчаных, заболоченных и труднодоступных земель, оставляя за собой наиболее плодородные и удобные. Невежественные мужики попадались в коварную западню, которую представляло собой положение, введенное в последний момент князем Гагариным: согласно ему крестьянин мог, если того желал, получить незамедлительно и безо всякой оплаты четвертую часть предназначавшегося ему участка. Соблазнившиеся этим малым, но бесплатным даром, одним махом обрекали себя на нищету. И таких было немало.

В окружении императора опасались, что объявление об освобождении вызовет беспорядки. Реакция народа была непредсказуемой. Взрыв радости вполне мог переродиться в бунт. Накануне 19 февраля воинские части и полиция сосредоточились вокруг общественных зданий. Офицеры получили приказ оставаться в казармах. Были запрещены собрания. Некоторые помещики сочли за благо уехать на время за границу. В знатных домах избегали говорить об «этом» в присутствии прислуги. Из предосторожности правительство задержало публикацию манифеста в Санкт-Петербурге и Москве до 5 марта.

Все тревоги с самого начала оказались излишними. При появлении Александра на Марсовом поле воздух огласился ликующими криками. Его приветствовали как «царя-освободителя». Целую неделю в обеих столицах происходили манифестации, участники которых выражали радость и верность императору. Двадцать тысяч рабочих собрались на Дворцовой площади, чтобы поднести Его Величеству хлеб и соль. Чрезвычайно довольный, Александр распорядился отчеканить медаль со своим профилем с надписью «Благодарю вас» и вручил ее 17 апреля, в день своего рождения, тем, кто помогал ему осуществить реформу.

Однако очень скоро он понял, что радоваться пока рано. В провинции манифест, составленный митрополитом Филаретом в высокопарном стиле, воспринимался как нечто вроде малопонятной и недейственной молитвы. Собравшиеся в храмах мужики слушали, как священники говорят что-то непонятное об условиях новой жизни народа. Единственное, что доходило до их сумрачного сознания, – они должны оставаться верными Богу и покорными властям, а их положение крепостных сохранится еще два года. «Мировым судьям» пришлось долго разъяснять им, что это не такой уж большой срок для того, чтобы выбрать старост, составить карты и осуществить замеры и разграничение участков. У крестьян создалось впечатление, что дворяне их обманули. По деревням ходили слухи, будто помещики подменили настоящий царский манифест другим, составленным в их пользу. И эти подозрения не смогли рассеять розданные старостам четырехсотстраничные своды предписаний. Окончательно запутавшиеся в бумажном хаосе административных циркуляров будущие свободные люди все равно никому не верили. То, что им предоставлялись независимость и собственность, казалось крестьянам опасной западней. Не собираются ли их обобрать еще раз, усыпив их бдительность?

До Александра доходили издалека отголоски подобных настроений, и это сильно удручало его. Самые благородные идеи искажались в процессе своего воплощения. Утешение царь находил у брата Константина, тетки Елены и нескольких просвещенных дворян, которые понимали, что, жертвуя частью своих привилегий, они способствуют объединению русского народа.

Глава V Польская проблема