Читаем Александр I полностью

<p>ИЗ ПИСЕМ ИСТОРИОГРАФА К ЖЕНЕ</p><p>(окончание)</p>

13 Марта… Я отвез карточку к графу Аракчееву и на третий день получил от него зов; приехал в 7 часов вечера и пробыл с ним более часу. Он несколько раз меня удерживал. Говорили с некоторою искренноапию. Я рассказал ему мои обстоятельства и на вызов его замолвить за меня слово Государю отвечал: «Не прошу Ваше Сиятельство; но если вам угодно, и если будет кстати» и проч. Он сказал: «Государь без сумнения расположен принять вас, и не на две минуты, как некоторых, но для беседы приятнейшей, если не ошибаюсь…» Неужели все будет напрасно? По крайней мере надобно ждать, и не пристойно требовать, чтобы меня ни с чем отпустили в Москву.

16 Марта. Милая! Вчера в 5 часов вечера пришел я к Государю. Он не заставил меня ждать ни минуты; встретил ласково, обнял и провел со мною час сорок минут в разговоре искреннем, милостивом, прекрасном. Воображай, что хочешь: не вообразишь всей его любезности, приветливости. Я хотел прочесть ему дедикацию: два раза начинал и не кончил. Скажи: тем лучше! ибо он хотел говорить со мною. Я предложил наконец требования: все принято, дано как нельзя лучше: на печатание 60 тысяч, и чин, мне принадлежащий по закону. Печатать здесь в Петербурге; весну и лето жить, если хочу, в Царском Селе; право быть искренним и проч.

Марта 17. Вчера я отвез карточку к Графу Аракчееву: он догадается, что это в знак благодарности учтивой. Вероятно, что он говорил обо мне с Императором…

21 Марта… Ты уже знаешь, друг бесценный, что Государь пожаловал мне еще Аннинскую ленту через плечо, и самым приятнейшим образом…

…Выеду, как надеюсь, в четверг. Теперь проси Бога, чтобы он соединил нас благополучно.

Источник: Николай Михайлович Карамзин по его сочинениям, письмам и отзывам современников: Материалы для биографии. С примечаниями и объяснениями М. П. Погодина. В 2 ч. Ч. 2. М., 1866. С. 138–155.

На прощание историограф получил не только орденскую ленту, подтвердившую государственный статус его деятельности (за личные творческие услуги его наградили бы табакеркой или перстнем). Ему не только дали деньги на печатание «Истории» от имени — опять же — государства. Ему не только подарили надежду на то, что государь станет его личным цензором (для 9-го тома обстоятельство немаловажное). Но дано ему было и право летнего отдыха с семьею прямо в Царском Селе, в непосредственной близости от императора.

Обычный честолюбец воспринял бы это как знак особой монаршей доверенности — и только; не таков был Карамзин. Он рассудил иначе: пусть государь жестоко отомстил за обиду, некогда нанесенную «Запиской»; пусть предварил дорогу к монаршему раю чистилищем, где, по выражению историка Шильдера, заседал суровый инквизитор грузинского монастыря; не важно: цари тоже люди. Главное, что сохранен и даже увеличен шанс лично сойтись с государем, повлиять на него не силой сословного представительства, не по праву должности, не от имени российской государственности, но силой интеллектуальных доводов, властью вековой мудрости, от имени российской истории.

ГОД 1816. Май. 24. Царское Село.

Начинается общение Карамзина с лицеистом Пушкиным. Во время одной из летних прогулок они повстречаются с Александром I.

«NB. В Симбирске на памятнике Карамзину один из барельефов изображает Карамзина, читающего Александру I свою „Историю“, оба в древних костюмах, то есть голые, по крайней мере на 9110».

(Ф. М. Достоевский. Из набросков к «Дневнику писателя». 1876.)
<p>ВАРШАВСКАЯ РЕЧЬ</p>

Весна разрешилась в лето; лето прошло в заботах; на переломе к осени царем овладела охота к перемене мест. В предчувствии великих изменений, в тревоге перед ними, желая — и страшась — принять решение о начале реформ, которые или окончательно оправдают его в глазах потомства, или окончательно погубят, — он как бы менял скипетр на посох; приглядывался к стране, примеривался к ней: поймет или отвергнет? поддержит или взбунтуется? готова к уновлениям или нет?

Москва. Тула. Калуга. Киев. Варшава. Гродно. Рига. В Царское Село государь возвратится лишь 13 октября, накануне празднования дня основания Лицея, когда хор лицеистов, присоединив к тексту Жуковского две строфы, сочиненные Пушкиным, дружно пропоет гимн «Боже, Царя храни!».

ГОД 1817. Май (?).

При встрече с лицеистами Александр I спрашивает, кто у них первый. Пушкин отвечает: «У нас нет, Ваше Величество, первых — все вторые».

Не пройдет и десяти месяцев, как 25 августа 1817 года император снова отправится в путь: Витебск, Могилев, Бобруйск, Чернигов, Киев, Харьков, Курск, Тарутино, Москва…

ГОД 1817. Июль. 9.
Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии