Александр I. Самый загадочный император России

А в ноябре 1824 года Елизавета Алексеевна сильно заболела.

Н.М. Карамзин тогда написал в одном из писем:

"Мы <…> в беспокойстве о здоровье императрицы Елизаветы Алексеевны, которая от простуды имела сильный кашель и жар. Я видел государя в великом беспокойстве и в скорби трогательной: он любит ее нежно. Дай Бог, чтобы они еще долго пожили вместе в такой любви сердечной!"

А в декабре 1824 года император писал Н.М. Карамзину:

"Хотя есть некоторое улучшение в здоровье жены моей, но далеко еще до того, чтобы успокоить меня. Кашель не унялся и много ее беспокоит, но, что еще важнее, мешает начать надлежащее врачевание, дабы уменьшить биение сердца и артерии".

СМЕРТЬ ЕЛИЗАВЕТЫ АЛЕКСЕЕВНЫ

После смерти Александра Елизавета Алексеевна все же выехала из Таганрога: в Калуге она должна была встретиться с вдовствующей императрицей Марией Федоровной, выехавшей ей навстречу. Но она успела доехать только до уездного города Белёва, что в ста километрах от Тулы.

Естественно, перенесенные переживания не могли не сказаться на ее и без того слабом здоровье.

Князь П.М. Волконский 12 апреля писал Николаю Павловичу из Таганрога:

"Слабость здоровья вдовствующей государыни императрицы Елизаветы Алексеевны вновь увеличивается. Сверх того Ее Императорское Величество чувствует в груди иногда сильное удушение, которое препятствует даже говорить, и сама изъявила господину Стофрегену опасение водяной болезни в груди. Хотя господин Стофреген не уверен, что таковая болезнь существует, но начинает, однако, сильно беспокоиться, предложил Ее Величеству лекарства для предупреждения оной и надеется, что предполагаемое путешествие может предотвратить сию болезнь".

Напомним, что Конрад фон Стофреген (Штофреген) — это царский лейб-медик, уроженец Ганновера, пользовавшийся особым доверием императрицы. Он не только постоянно лечил и сопровождал во всех поездках Елизавету Алексеевну, но и присутствовал при кончине Александра. Человек это был честный и знающий, но поделать он уже ничего не мог.

Состояние Елизаветы Алексеевны с каждым днем становилось все хуже и хуже.

Вечером 3 (16) мая 1826 года карета императрицы въехала в Белёв, где она остановилась для ночлега в доме купцов Дорофеевых. Тогда Елизавета Алексеевна с трудом поднялась на второй этаж в специально приготовленные для нее комнаты.

О последних ее днях сохранились подробные воспоминания ее секретаря Н.М. Лонгинова, сопровождавшего императрицу в этом путешествии. Он пишет:

"Ее Величество, на мой взгляд, выглядела очень плохо; на ней была шляпа с большими полями, и она старалась скрыть под ними свое лицо. Хотя в комнате был полумрак, но я все-таки заметил, что ее лицо горело, глаза ввалились и были тусклы; голос ее прерывался и был беззвучен, словно она охрипла <…>. Поездка из Орла в Белёв была не по ее силам, дальняя и трудная, тем более что дорога была испорчена дождями…"

Отправившись спать, Елизавета Алексеевна никому не разрешила ночевать в ее комнате, ссылаясь на то, что это может ей только помешать. Она заверила всех, что у нее достаточно сил, чтобы позвонить, если понадобится какая-то помощь…

Императрица скончалась в ночь с 3 (16) на 4 (17) мая 1826 года.

Елизавета Алексеевна не оставила завещания: она всегда говорила, что не привезла с собой в Россию ничего, а посему ничем распоряжаться не может. И лишь после ее смерти узнали о многих негласных пенсиях и пособиях, выдававшихся из ее средств. Бриллианты императрицы были обращены в деньги, и всю сумму передали в основанные Елизаветой Алексеевной Женский патриотический институт и "Дом трудолюбия", получивший потом название Елизаветинского института.

Она ушла из жизни так же тихо, как и жила.

Подводя итог жизни этой русской императрицы, великий князь Николай Михайлович написал:

"Елизавета Алексеевна принадлежала к числу идеальных натур, которые редко бывают вполне счастливы в жизни".

Князь П.А. Вяземский характеризует ее так:

"Ее мало знали при жизни. Как современная молва, так и предания о ней равно молчаливы <…>. Она как-то невидимо, какою-то таинственною тенью прошла поприще жизни и царствования своего. Весьма немногие были допущены в святилище, в это, можно сказать, царское затворничество, в котором она скрывалась".

Людям, плохо ее знавшим, Елизавета Алексеевна казалась безучастной и холодной.

Она была очень красива и прекрасно образована, но по характеру выглядела совершенно неприспособленной к тому, чтобы отстаивать собственные мнения и интересы, всегда предпочитала уходить в сторону и замыкаться в гордом одиночестве. Она никогда не давала волю чувствам, всегда страдала молча и оттого казалась какой-то бесцветной. Но это не так. Просто она явно не была создана для той роли, которую ей уготовила судьба. Она изначально нуждалась лишь в обычном женском счастье, которое наверняка могла бы обрести в детях, если бы Господь даровал ей счастливое материнство…

ЗАТВОРНИЦА СЫРКОВА МОНАСТЫРЯ