Читаем Александр I полностью

17 апреля император созывает чрезвычайное заседание Государственного совета с целью выработать позицию в ответ на «возмутительный произвол Бонапарта». Сгоряча он диктует Чарторыйскому следующую ноту: «Его Величество не может сохранять далее сношения с правительством, которое не признает узды, ни каких бы то ни было обязанностей и которое запятнано таким ужасным убийством, что на него можно смотреть лишь как на вертеп разбойников». Но по зрелом размышлении царь признает, что подобный выпад рискует спровоцировать войну, а Россия к войне не готова. В конечном счете этот акт Бонапарта не нанес прямого ущерба чести русского императора, и России не к лицу принимать политические решения под влиянием чувств. Единодушно решаются на компромисс: Убри передаст французскому правительству ноту протеста, составлена также нота Регенсбургскому сейму. Нота, посланная в Париж, заканчивалась в таких выражениях: «Его Императорское Величество был столь же огорчен, как и изумлен, узнав о событии в Эттенхейме, о сопровождавших его обстоятельствах и о его прискорбном последствии… Е. И. В-во, к несчастью, видит в этом нарушение, столь же бесполезное, как и очевидное, международного права и нейтральных владений, – нарушение, последствия которого трудно исчислить и которое, если его сочтут дозволенным, поставит ни во что безопасность и независимость державных государств Германской империи… Е. И. В-во уверен, что Первый консул постарается внять справедливым нареканиям германского корпуса и почувствует необходимость употребить самые действенные средства, чтобы успокоить все правительства относительно только что внушенного им страха и содействовать прекращению порядка вещей в Европе, слишком опасного для их спокойствия и независимости, на которые они имеют неоспоримое право».

Бонапарт, хоть и задетый этой нотой, по общему тону сдержанной, приказывает Талейрану ответить в таком же духе. Но Талейран, увлекшись собственным красноречием, пишет 16 мая 1804 года: «Если бы нынешним предметом мыслей Е. В-ва было составление новой коалиции в Европе и возобновление войны, то к чему напрасные предлоги и отчего бы не действовать более открыто? Как бы ни было прискорбно Первому консулу возобновление неприязненных действий, нет на свете человека, который мог бы запугать Францию, которого он допустил бы вмешаться во внутренние дела страны. И так как он сам не вмешивается в партии или мнения, которые могут раздирать Россию, то и Е. В-во И-р не имеет никакого права вмешиваться в партии и мнения, которые могут раздирать Францию… Предъявленная теперь Россией жалоба заставляет спросить: если бы в то время, когда Англия замышляла убиение Павла I, знали, что зачинщики заговора находятся на расстоянии одного лье от границы, неужели не постарались бы схватить их?»

Последний абзац ноты был воспроизведен в «Монитер». Он содержал тройное и умышленное оскорбление царя: утверждение, что Павел I умер не от апоплексического удара, а был убит, что опровергало официальный царский манифест; абсурдную инсинуацию, что заговор подготовила Англия; обвинение сына, не остановившего руку убийц. Так Александр, за прошедшие три года привыкший к мысли, что время стерло из памяти людской воспоминание об отцеубийстве, снова перед всем миром пригвожден к позорному столбу как соучастник преступления, которому нет прощения. С утонченной жестокостью Талейран нанес удар по его больной совести, разбередив незаживающую рану. В результате Александр предписывает генералу Гедувилю покинуть Петербург. В Париже русский поверенный в делах Убри тщетно пытается достичь какой-нибудь договоренности. Его нагло выпроваживают, и он вынужден затребовать паспорта.

Перейти на страницу:

Все книги серии Русские биографии

Николай II
Николай II

Последний российский император Николай Второй – одна из самых трагических и противоречивых фигур XX века. Прозванный «кровавым» за жесточайший разгон мирной демонстрации – Кровавое воскресенье, слабый царь, проигравший Русско-японскую войну и втянувший Россию в Первую мировую, практически без борьбы отдавший власть революционерам, – и в то же время православный великомученик, варварски убитый большевиками вместе с семейством, нежный муж и отец, просвещенный и прогрессивный монарх, всю жизнь страдавший от того, что неумолимая воля обстоятельств и исторической предопределенности ведет его страну к бездне. Известный французский писатель и историк Анри Труайя представляет читателю искреннее, наполненное документальными подробностями повествование о судьбе последнего русского императора.

Анри Труайя

Биографии и Мемуары / Проза / Историческая проза / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии