Александр I

– Невдалеке отсюда. Я было пошёл в город, а французы мне навстречу, я и вернулся вам сказать.

– И хорошо сделал, добрый Иоганн. Надо спасаться, князь, иначе дело будет плохо.

– Куда? Где же мне искать спасения: я едва могу ходить. Я останусь здесь, я не боюсь их и дорого продам свою свободу.

– Нет, князь, мы так вас не оставим, мы поможем вам встать, а я найду, где укрыться.

В доме Гофмана в задней комнате был сухой подвал. Дверцы его были так хорошо устроены, что их совершенно нельзя было заметить. Старик с помощью работника помог сойти в подвал раненому князю, затворил дверцы и заставил их тяжёлой колодой.

– Ты, Анна, беги немедля в лес, Иоганн тебя проводит.

– А ты, отец? – спросила молодая девушка, не менее перепуганная, чем все в доме.

– Я останусь здесь и постараюсь выпроводить непрошеных гостей. Я никак не предполагал, что французы не все ушли отсюда. Иди же, Анна; в лесу тебе бояться нечего, ты скроешься в землянке и будешь в безопасности.

– Не за себя я боюсь, отец, а за тебя и за князя. Боже мой, что с вами будет!

– Успокойся, дочь моя, с мирными жителями французы не воюют, и меня они не тронут.

– А князь?

– Князя они, поверь, не найдут, до него трудно добраться. Спеши же, Анна.

– Прощай, отец, храни вас Бог!

Анна крепко поцеловала отца, оделась и поспешно выбралась из мирного домика.

Не прошло и получаса, как ферма Гофмана была окружена со всех сторон французскими солдатами.

Пожилой французский офицер в сопровождении пяти солдат, гремя шпорами и саблей, вошёл в комнату и, окинув презрительным взглядом Гофмана, грубо спросил у него по-немецки:

– Кто вы?

– Австриец Карл Гофман – к вашим услугам, государь мой! – с достоинством ответил старик.

– С кем же вы здесь живёте? – подозрительно осматривая комнату, спросил офицер.

– С работниками, – ответил Гофман.

– Где же они?

– Разбежались! Завидя приближение вашего отряда, они все покинули меня.

– Глупцы! Мы не трогаем мирных жителей.

– Надеюсь, господин офицер! Иначе это было бы недостойно Франции, – польстил старик.

– А всё-таки я должен тщательно осмотреть ваш дом, не скрыты ли здесь русские. Идите и показывайте нам все ваши комнаты.

– К вашим услугам, государь мой, – нисколько не растерявшись, согласился Гофман и повёл французского офицера и солдат по всему своему дому.

Находясь в подвале, бедный князь слышал, как над его головой ходили солдаты и стучали об пол прикладами своих ружей; он уже решил, что, если его найдут неприятели, он дёшево не продаст свою жизнь и будет защищаться до последней крайности.

«Лучше смерть, чем постыдный плен», – думал он.

Но французы не догадались о существовании подвала и, тщательно осмотрев весь дом и двор, ушли. На этот раз они даже ничего не тронули из имущества. Впрочем, ничего ценного у Гофмана уже не оставалось.

Ещё долго после ухода французов старик не выпускал из подвала Гарина; он боялся, чтобы неприятели не вернулись.

– Посидите ещё немного, князь, я боюсь этих проклятых французов: они, как волки хищные, рыскают по дорогам и, того гляди, заберутся сюда снова. Знаю, вам неудобно в подвале, но что делать? Уж посидите! – убеждал добрый немец, переговариваясь с Гариным сквозь приотворённые дверцы.

К ночи вернулась с работником и Анна.

Бледная как смерть, она с замиранием сердца подходила к своему жилищу: её тревожила участь молодого князя.

«Что если его убили или увели в плен?» – думала она, переступая порог отцовского дома.

Счастию и радости её не было конца, когда она увидала Гарина, сидевшего на постели рядом с отцом.

– Вы живы, спасены! Господи, благодарю тебя! Отец, милый отец! Как я счастлива, – с увлечением говорила молодая девушка. – Ах, князь, как я за вас страдала! Как я боялась!

– Чего вы боялись? – спросил у Анны князь Гарин.

– Я… я думала, вас найдут французы…

– Анна, какая вы добрая, славная… Вам и вашему отцу я обязан многим.

– Что за счёты, князь! – промолвил старик Гофман.

– Чем я отблагодарю вас и вашу дочь, – с чувством проговорил князь Гарин, крепко сжимая руку у Гофмана.

– Оставим, князь, про это говорить. Я теперь так счастлив.

Молодая девушка расплакалась, но это были слёзы радости.

ГЛАВА XII

Русских пленных отправили ночевать в Позоржиц, где находилась главная квартира французского императора. В числе пленных находился и ротмистр Зарницкий, попавший сюда со своим денщиком Щетиною. Пётр Петрович был слегка контужен. Его эскадрон храбро сражался, окружённый в десять раз превосходившим его по числу неприятелем; Зарницкий изумлял своим геройством даже французов. На его несчастие, под ним была убита лошадь: ротмистр упал вместе с убитым животным и был придавлен всей его тяжестью. Этим-то моментом воспользовались неприятели, и герой был взят в плен. Эскадрон Зарницкого был весь перебит, осталось в живых человек пять, не более. Пётр Петрович в первые минуты был в каком-то исступлении; он проклинал тот момент, когда шальная пуля уложила его верного коня, и своё бессилие. Щетина тоже попался в плен. Оба они шли рядом, под конвоем, разделяя общую горькую участь.

– Ваше благородие, – тихо шепнул Щетина своему «барину».