Читаем Александр I полностью

В первые несколько лет правления Александра на первом плане были внутренние реформы. Основные пункты здесь остались прежними, важнейшим был вопрос о Конституции и отмене крепостного права. В первые годы правления Александра оба положения обсуждались очень подробно, и предложения, которые призывали к умалению царской власти и противопоставлялись некоторым аспектам состояния крестьянства, были отложены в сторону. С одной стороны, эти предложения были выдвинуты заговорщиками (Паленом и Зубовым) и старшим чиновничеством, служившим еще при Екатерине, что придавало центральным правительственным учреждениям больше авторитета внутри государства. С другой стороны, Негласный комитет «молодых друзей» Александра (Адама Чарторыского, Николая Новосильцева, графа Павла Александровича Строганова и Виктора Кочубея) обсуждал положения будущей Конституции России. Но в отношениях между центральными правительственными учреждениями и царем или между крепостными и хозяевами не было никакой перемены, и Конституция не была представлена. Однако это не означает, что те годы не интересны для рассмотрения. Напротив, период между 1801 и 1803 годами был критическим, он высветил различные черты характера российского реформаторства и отношение Александра к реформам и принципам, которые, как ему казалось, должны были быть приняты в управлении страной.

Александра часто изображали непостоянным и неискренним в его отношении к реформам. Это правда, что он мог продекларировать неопределенные прожекты относительно прав и свобод. В августе 1805 года он написал Томасу Джефферсону, выражая свое восхищение Соединенными Штатами, их свободой и Конституцией, которые обеспечивали счастье всем и каждому [33]. 18 апреля 1806 года Джефферсон написал Ловетту Харрису, консулу Соединенных Штатов в Санкт-Петербурге:

… Император высказал желание узнать что-нибудь о нашей Конституции. Поэтому я выбрал 2 лучшие работы, имеющиеся у нас по данному вопросу, для которых я прошу тебя найти место в его библиотеке [34].

Александр любил продумывать свой имидж, который понравился бы его окружению, но, выражая небрежно свои мысли, он не был ни слабым, ни лицемерным, когда дело шло о фундаментальных вопросах правления. Есть много свидетельств его упорства в обсуждениях и настойчивости в проведении реформ. Например, последнее слово при дебатах в Негласном комитете он оставлял за собой. Его нельзя было переубедить. Обсуждения в Негласном комитете обычно заканчивались разногласиями. Например, он «энергично» сопротивлялся предложению Кочубея о замене кабинетом министров всех коллегий (бывшие органы центральной администрации) и вместо этого хотел сохранить некоторые коллегии на какое-то время. Несмотря на мнение Новосильцева и Строганова о невозможности этого в связи с тем, что такая форма будет мешать работе министерств, Александр отказался уступить и сам принял решение по данному вопросу без дальнейших обсуждений.

Александр всегда враждебно принимал всякие попытки любых лиц и учреждений утвердить свои права или независимость суждений, но это не значит, что он не понимал концепции реформы или что он был по своему существу реакционером. В ранние годы правления он часто заявлял, что правитель не должен стоять выше закона, и выражал отвращение к произволу и деспотии, что, по его мнению, было обычным для Павла. Тайная экспедиция была распущена 14 апреля 1801 года, потому что, в соответствии с указом Александра, «в хорошо управляемом государстве все проступки должны быть поняты, обсуждены и наказаны силой закона». В тот же год была создана Комиссия для подготовки свода законов, ибо «при счастливых обстоятельствах любые меры могут успешно применяться в государстве, но только Закон может учредить их навсегда». Александр всегда придерживался буквы закона. Когда Д. П. Трощинский (статс-секретарь при Екатерине, Павле и Александре) начал предложенный Александром манифест о Сенате словами «Декрет нашего Сената (т. е. царского Сената)» Александр возразил: «Сенат не наш — это Сенат империи». Он также настаивал на том, что его подданные должны значиться как «россияне», а не как «его» подданные [35].

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии