Александр Грин

Это особенно хорошо видно все в том же «Сером автомобиле», где определить степень психического расстройства героя и отделить его позицию от авторской гораздо сложнее, чем в «Канате». Как точно подмечено в книге Вадима Ковского, у Грина были произведения первой степени сложности («Алые паруса», «Сердце пустыни») и второй («Крысолов», «Фанданго», «Дорога никуда»). [340]К последним можно отнести и «Серый автомобиль».

Но прежде чем перейти к этому рассказу, следует сказать еще об одной доселе никому из гриноведов неизвестной мистификации Грина, напрямую связанной с историей создания «Серого автомобиля». Об этой мистификации совсем недавно написала в газете «Смена» питерская журналистка Марина Мелкая: «В нашем городе живет женщина. Ей 93 года, но у нее разумная речь и ясный взгляд. А в 1923 году Ольге Ивановне Емельяновой было 13. Она уверена, что в декабре того далекого от нас года ее встретил писатель Грин. Тот самый, автор „Алых парусов“. Встретил при чрезвычайно удивительных обстоятельствах…

– Представьте – мне 13 лет. Я приехала с Урала, дома оставила мать с восемью братьями и сестрами мал мала меньше, отец-агроном умер за месяц до моего отъезда от скоротечной чахотки. Мы обменяли почти всю мебель и даже одежду на еду и все равно голодали. Ничего не оставалось, как только послать меня, старшую, в Петроград. Если ничего не заработаю, так хоть на шее висеть не буду… Я приехала в ноябре, без пальто, вместо него – шерстяной цыганский платок, драный, но громадный. На ногах – деревянные чеботы, точно как у Золушки… Но я была совершенно уверена: „Я – красивая! Значит, не пропаду!“ При этом никаких дурных мыслей и в помине не имела! Просто такое очень юное ощущение счастья от собственного отражения в карманном зеркальце…

Оля поселилась у дальней родственницы в углу комнаты, она же устроила ребенка на побегушки в нэпманский ночной ресторанчик в районе Сенной. Там было сытно, Оля осталась довольна. Вот только мерзла она без теплого пальто все сильнее.

– А на Невском, в витрине, пальто было! Как раз на меня. Одета в него была девочка-манекен, совсем как живая, и такое у нее было выражение лица, как будто пальто ей до лампочки и вообще все безразлично. Вы представить себе не можете, как я этой кукле завидовала! Сколько же должно быть у нее вещей! Свой выходной я около той витрины простаивала. Вечером за стеклом ставили лампу, и пальто казалось просто сказочным. Синего цвета оно было, с серебряным отливом, а через плечо перекинут шарф чуть-чуть посветлее тоном, с пушистой бахромой. Цену тогда не принято было выставлять, а зайти внутрь я робела: прогонят, еще и побьют! У нэпманов с этим строго! Стою, пока совсем не закоченею. Так и длилось до 24 декабря. А 24 декабря, в самый Сочельник, со мной познакомился Грин. У меня выпал нерабочий день. Рождество тогда уже запретили, тетка ушла в ночь на завод, я взяла из дома горбушку хлеба и, несмотря на мороз, бегом побежала к своему пальто. Простояла уже порядочно, как вдруг на мое сокровище уставился еще один зритель! Странный такой дядька: лицо сморщенное, как у старика, но видно, что молодой. На плечах вроде шинели что-то, а на голове – летняя фуражка, как в книжках у капитанов дальнего плавания. Глядит на манекен и не шевелится.

Оля подождала, отступила от темной стены и встала в луч от лампы. Дяденька посмотрел на нее.

– Это мой манекен, – сказала Оля совершенно серьезно. Дяденька промолчал.

– Вы же все равно не можете его купить, – объяснила Оля.

– Тебя как зовут? – хриплым от мороза голосом спросил дяденька.

– Оля, – ответила Оля.

– А меня Грин.

– Просто Грин? Так не бывает.

– А вы хотите горячего чаю, Оля?

Этот диалог Ольга Ивановна помнит дословно. А дальше было вот что. Удивительный знакомый отвел ее в чайную, заказал сайку с изюмом и два стакана чая. Потом внимательно смотрел, как ребенок прихлебывает кипяток посиневшими губами и жадно вгрызается в булку. А потом задал вопрос: „Ты хочешь пальто?“

– Я просто ответила: „Да!“

Он помолчал, потом говорит: „А по-моему, ты хочешь другого…“

Я очень удивилась и сказала: „Это чего же?“

Он опять помолчал и вдруг таинственным таким шепотом, как волшебник или как сумасшедший(выделено мной. – А. В.), сказал: „Ты хочешь превратиться в шикарный манекен с кудрями и капризными губками, стоять в витрине и не обращать внимания на тех, кто сходит с ума от твоей красоты. Ты хочешь быть красивой вещью, да, Оля?“

„Вы кто?“ – спросила Оля человека со странным именем Грин.

„Я – писатель, – ответил Грин. – Я напишу о тебе рассказ. В рассказе ты будешь жить в витрине. А теперь идем“.