Александр Флеминг

Дневник Флеминга.

Ответил «да», и, когда я вернулся на совещание и сел рядом с лордом Мак-Гоуэном, он от души одобрил мое решение. На следующее утро приехал студент (Джейн Саливан) получить от меня письменное согласие. В тот день присутствовал на ужине Мануфактурного акционерного общества. Когда вернулся домой, Гарольд сказал, что звонили из Эдинбурга, они опасаются, что их посланца похитили, и просят прислать еще одно письменное согласие. Я пришел слишком поздно, но, видимо, посланец прибыл на место без всяких неприятностей, и я был выдвинут с соблюдением всех формальностей.

Самым опасным соперником Флеминга (из восьми кандидатов) был Ага Хан, имевший множество титулов, богатейший вельможа, могущественный и хитрый. Партия Ага Хана задумала похитить на станции Вейверли посланца сторонников Флеминга. Но партия Флеминга узнала обо всем и сорвала этот заговор, сняв своего эмиссара с поезда и привезя его в Эдинбург на машине.

Из всех афиш, выпущенных во время кампании, самый большой успех имела та, на которой было только одно слово – ФЛЕМИНГ. Это было красноречиво и лаконично. Сэр Александр получил 1096 голосов; Ага Хан – 660; остальные кандидаты остались далеко позади. Флеминг был в восторге, что его избрали подавляющим большинством. Ему пришлось поехать в Эдинбург на церемонию введения его в должность ректора. Гарольд Стюарт, сопровождавший его, рассказывает: «Это было очень приятное путешествие. На вокзале Кинг-Кросс Флеминг сказал: „Hello!“, – мы вместе вошли в купе; затем он сказал: „Goodbye“ Эдинбургу». Rectoria brevitas 46.

Одержав победу, он произнес свою первую ректорскую речь, которую, как полагается по обычаю, студенты прерывали возгласами, криками и песнями.

Сэр Александр Флеминг – Джону Мак-Кину, президенту «Пфайцер и К°» в Нью-Йорке.

Это было волнующее испытание, а когда вам за семьдесят, любое волнение не очень-то по душе. Помню, как я читал первый свой труд в одном медицинском обществе. Это было в 1907 году. У меня дрожали колени, но их за кафедрой не было видно, а лицо у меня оставалось невозмутимым, и никто ничего не заметил. С тех пор у меня никогда не дрожали колени до того момента, когда я оказался в Эдинбурге и начал свою речь среди вавилонского столпотворения. Но в этот раз на мне была длинная мантия и опять-таки никто ничего не заметил. Вскоре я привык к шуму, а когда он заглушал мои слова, я занимался тем, что придумывал, какие места из моей речи можно безболезненно выкинуть. Все прошло хорошо.

Он твердо был намерен заставить себя слушать и, сохраняя хладнокровие и добродушное настроение, добился своего. Кстати, его речь стоило выслушать, она была превосходной. Он избрал своей темой успех.

«Что такое успех? Можно определить это как осуществление чаяний человека. Если мы согласимся с таким определением, то каждый человек в какой-то степени добивается успеха и ни один человек не достигает полного успеха. Вы все осуществили свое стремление – попасть в Эдинбургский университет. Но у вас есть еще и другие стремления. Всякий успех вызывает новые желания...»

Потом он рассказал о судьбах тех, кто как он считал, больше всего преуспели в истории человечества – о судьбах Пастера и Листера, – и снова доказал, что успеха добивается гениальный человек, но если ему при этом еще повезет. Флеминг считал Пастера самым выдающимся ученым. Однако, если бы случай не привел его в Лилль и если бы к нему не пришли советоваться о процессе брожения, вся судьба Пастера была бы иной. Она все равно была бы блестящей, но привела бы его к другим научным открытиям.