Алекс Бринер. Последний ранг. Том 2

— У тебя не может быть других детей, — ответил я быстро. — Если ты завладел магией сидарха ещё сто лет назад, то познал и ограничение. У сидарха может родиться только один ребёнок. И слишком уж ты печёшься о своей дочурке…

Мой слух уловил, как еле слышный хрип вырвался из глотки Волота.

— Ты не заберёшь её, — прошептал он и вдруг улыбнулся. — А вот я уже забрал чью-то дочь… славная девочка… сильная некромантка, да ещё и наследница Хибинской Ведьмы.

Этот ублюдок блефовал. Он не мог забрать Виринею, потому что она круглосуточно была под присмотром в Петербурге, и мне об этом отчитывались.

— Он забрал Виринею⁈ — вдруг выдохнул в гневе Феофан.

Его лицо мертвецки побледнело, а потом пацан не придумал ничего умнее, как броситься с кинжалом к Волоту.

— Где Виринея⁈ Что ты с ней сделал?

— Стой! — Мне хватило скорости сидарха, чтобы успеть остановить пацана.

Я схватил его за шкирку и прижал к себе.

— Спокойно! Не лезь к нему! С Виринеей всё в порядке!

На полу приподнялся профессор Воронин. Он услышал угрозы Волота про свою племянницу, и его лицо, без того бледное, потеряло все краски.

Я быстро глянул на него, давая понять, что слова Волота — блеф. Поверил ли мне Воронин или нет, осталось неясным, но он не стал кидаться на врага, как малолетний Феофан.

— Займитесь Ведьмой, профессор, и не пускайте сюда мальчика, — попросил я, как можно спокойнее, — а я займусь моим приятелем. Сегодня он слишком много болтает.

Воронин пристально посмотрел мне в глаза, будто убеждаясь ещё раз, что я не вру и что Виринея жива, и только потом поднялся с пола. Он сделал это еле-еле, с хриплым выдохом напряжения. Его белое одеяние порвалось и стало грязным: в пятнах пыли, крови и потёках чёрного яда Анчар. С рукава так и остался свисать нераскрывшийся коготь с ожерелья Анастасии.

Я толкнул Феофана в сторону профессора, пока пацан не натворил дел.

— Держите его! Никуда не пускайте!

Воронин прижал к себе мальчишку и направился к Анастасии, прибитой к стене мечом и истекающей кровью. Я же подошёл к своему Эктоплазменному куполу и лежащему под ним Волоту в теле Нелли. Мне нужно было снова лишить его сознания и исключить любую возможность скрыться.

Моя рука поднялась вверх, а пальцы скрестились в очередной комбинации. Купол-ловушка начал исчезать, истончаясь снизу вверх.

И тут вдруг меня оглушил звук грома, ослепила молния, в спину толкнула вибрация, а потом позади кто-то с грохотом рухнул на кучу обломков.

Плохо… очень плохо…

По звуку грома, отблеску молний на потолке и толчку гравитации я понял, что этот удар совершил не некромант. Нет, на такое некроманты не были способны.

Это был удар Пророка. Сильного Пророка.

Гнев Святого — одна из мощнейших и базовых атак магов Пути Истис на высоком ранге. Я знал об этом, потому что мне доводилось видеть подобные удары, а их сложно забыть. И сейчас был совершён именно Гнев Святого. Не сильный, но точный.

Феофан оттолкнул от себя профессора и вырвался.

— Держи его! — в панике заорал Воронин, бросившись следом за мальчиком.

Не успел он это выкрикнуть, как мимо меня на нечеловеческой скорости пронёсся Феофан. Он бросился под мой исчезающий купол прямо на Волота и вцепился в его одежду:

— Где Виринея⁈ Говори!

— Помоги мне, и я скажу, — оскалился Волот, никак не растерявшись.

— Уйди от него! — Я рванул к пацану, чтобы оттащить его, но было уже поздно.

Мальчишка успел резануть кинжалом по жгуту из скатерти, которым я связал пленнику руки, и тот моментально ухватил Феофана за шею, прижал к себе и повалил на пол, рядом с собой, а второй рукой быстро сдернул с глаз повязку.

— Стой, Бринер! — крикнул он. — Один шаг — и пацан сдохнет!

Я остановился.

Мой меч был готов разрубить голову Волоту, даже если у него заложник, но я заметил кое-что интересное: сам Феофан не особо сопротивлялся, он будто специально полез в руки Волота, чтобы стать заложником. Для вида мальчик даже пнул своего захватчика пару раз, шумно засопел и изобразил панику. По его щекам потекли слезы. Так же легко пускала слёзы и Эсфирь, когда ей было надо.

Вот только страха в глазах Феофана не было и в помине. Однако Волот не мог этого видеть — он смотрел только на меня, контролируя каждое моё движение.

Я замер с мечом в руке, весь напрягся, готовый отбить пацана.

Феофан смотрел на меня, и в его взгляде читалось только одно: «Я играю в свою собственную игру. Позволь мне сделать это. Мне известно больше, чем тебе, потому что я Пророк».

— Феофан… ну зачем… — прохрипел профессор, вставая рядом со мной.

Он еле отошёл от Гнева Святого: удар от мальчишки-пророка ему достался сильный.

— Хоро-о-ший ребёнок, — прошептал Волот на ухо Феофану, сильнее сжав тому шею. — Хотя тебя слишком избаловали, сделали из тебя идола, а ты всего лишь малолетний пацан. Тупой, к тому же. Как ты до своего возраста дожил, удивляюсь.

Он забрал у Феофана кинжал, быстро опустил руку и, нашарив ещё один жгут из скатерти, резанул по ней, чтобы освободить себе ноги. Затем сел на полу, продолжая прикрываться мальчишкой, а потом тяжело поднялся.