Алехин

Знал ли в тот момент Александр, что совсем недалеко от Мангейма тогда находились в Висбадене, на положении интернированных его родители — Александр Иванович и Анисья Ивановна Алехины? Летом 1914 года они прибыли туда на отдых и для курса лечения, назначенного матери Саши. Начавшаяся война нарушила все планы, Алехиным были запрещены передвижения по Германии. К Александру Ивановичу, как члену Государственной Думы России, тамошние власти отнеслись особенно неприязненно. И только через продолжительное время им удастся переехать в Базель. Там 28 декабря 1915 года и скончалась от тяжелой женской болезни 46-летняя Анисья Ивановна.

А тем временем Александр Алехин направился из Базеля в Геную, где находился сборный пункт для подданных России, оказавшихся в Европе отрезанными от родины. Теплилась надежда добраться оттуда морем до Одессы. В ожидании парохода Алехин в Генуе встречался за шахматами с итальянцами и соотечественниками.

Одним из его партнеров стал киевлянин Федор Богатырчук, занявший в Мангейме в турнире любителей «А» шестое место. Они сыграли тогда множество партий. Вспоминая об этом впоследствии, международный мастер, доктор медицинских наук Федор Парфеньевич Богатырчук писал в книге, изданной в Сан-Франциско в 1978 году:

«Только тот, кто играл с этим гениальным шахматистом, знает, какой он был маг и волшебник на 64 полях шахматной доски. Фигуры в его руках превращались в живые существа, преподносившие противникам совершенные неожиданности. И при этом сюрпризы сваливались на голову врага, как гром среди ясного неба в любой стадии игры, даже когда на доске оставалось считанное число фигур. Генуэзское сидение, несомненно, дало для моего шахматного развития больше, чем последующие годы игры с рядовыми противниками.

Между тем парохода все не было, и те, кто имел средства, уезжали более дорогим северным маршрутом. Так уехали Сабуров и Алехин».

Их путь в Петроград лежал через Лондон, Стокгольм. В столице Швеции Алехин 20 октября дал сеанс одновременной игры на 24 досках: в 18 партиях он победил и в двух проиграл.

В конце октября Алехин и Сабуров вернулись в Петроград. Вскоре Александр был уже в Москве.

И вот 5 ноября 1914 года он появился среди публики. К тому времени Московский шахматный кружок покинул помещения Охотничьего клуба, оборудованные под лазарет, и перебрался в небольшой зал Коммерческого училища Плестерера, находившегося на Арбатской площади напротив храма Бориса и Глеба.

В тот день в небольшом зале кружка было шумно, а за шахматными досками уже сидели 33 счастливчика, успевшие заблаговременно попасть в заветный список участников сеанса одновременной игры с маэстро. Вот несколько выдержек из интересных воспоминаний Владимира Ильича Нейштадта, ставшего впоследствии литератором и переводчиком, а в то время шестнадцатилетнего гимназиста, участника этого сеанса.

«Гул разговоров все нарастал, играли «блиц», громко стуча фигурами, — и вдруг наступила тишина. Вошел Алехин. И тут же тишина сменилась взрывом аплодисментов. Алехин был уже тогда любимцем Москвы, и хотя он в 1910 году переселился в Петербург (для продолжения образования), москвичи считали его земляком.

Алехин несколько смущенно поклонился и сказал слегка охрипшим голосом:

— Кажется, я не опоздал? Извините, я немного нездоров, вот хриплю даже, и голова болит, но играть, конечно, буду. Давайте начнем.

И через минуту-другую он пошел с молниеносной быстротой двигать фигуры по доскам. Вернее, он их не двигал, а как-то швырял, но они удивительно точно прилипали к нужному полю. При этом я сразу обратил внимание, как хищно его рука с полусогнутыми пальцами нацеливалась на фигуру. Было вообще что-то ястребиное во всей его повадке. Иногда, задумавшись на несколько секунд, он держат нацеленную руку на весу, причем двигал и снимал фигуры то правой, то левой рукой, особенно если следовала серия ходов.

Но было видно, что он нездоров и только большим усилием воли перемогает свое нездоровье. Иногда, он морщась, прикладывал руку к виску, потирая лоб…»

Давая сеанс, Алехин не понукал, не торопил игравших, давал им возможность переменить сделанный ход, а после окончания сеанса охотно анализировал наиболее интересные позиции.

Результаты того сеанса были весьма скромными для Алехина, если не сказать больше. Но он был явно нездоров, и к тому же, как вспоминал В. И. Нейштадт, «в числе его противников была чуть ли не вся первая категория Москвы. Деньги, полученные за сеанс, Алехин отдал в пользу раненых солдат. Руководители шахматного кружка выразили ему за это благодарность. Алехин отмахнулся от благодарности…»

А потом случилось довольно редкое явление — четыре дня с 7 по 10 ноября в Московском шахматном кружке длилась консультационная партия А. Алехина и В. Ненарокова против О. Бернштейна и Б. Блюменфельда. Такого упорства от них никто не ожидал. Победили все-таки белые, руководимые Алехиным и Ненароковым.

Затем 15 ноября Алехин побывал в Серпухове, где в сеансе одновременной игры на 38 досках взял верх в 32 и проиграл 4 партии.