Алчность и слава Уолл-Стрит

28. После того как Сигел, бывший в свое время «консультантом» секретного арбитражного отдела Kidder, Peabody, дал показания, уличающие Ричарда Уигтона (справа), тот был закован в наручники и проведен через торговый зал Kidder. За все время производства по его делу Уигтон ни разу не выказал никаких эмоций, оставшись внешне безучастным даже тогда, когда выдвинутые против него обвинения были сняты, что стало одной из крупнейших неудач Манхэттенской федеральной прокуратуры. Слева от Уигтона – его адвокат Стэнли Аркин.

29. Goldman, Sachs стояла горой за Роберта Фримена – своего партнера и начальника арбитражного отдела – даже тогда, когда появлялось все больше доказательств тому, что Фримен был участником широкомасштабного преступного сговора с Сигелом. В конечном счете Фримен признал себя виновным в одном преступлении. Это произошло после того как он признал, что Сигел дал ему ценную информацию о развитии событий в сделке с Beatrice, произнеся загадочную на первый взгляд фразу «У вашего кролика отличный нюх». Забавно, что сам Сигел об этом случае ничего не помнил.

30. Бывшие коллеги Сигела с Уолл-стрит поносили его за сотрудничество с правоохранительными органами, и ему пришлось пережить своего рода бессрочную ссылку и тягостное ожидание вынесения приговора. Но в итоге его сотрудничество окупилось сторицей. Судья отдал должное его искренности и приговорил его всего лишь к двум месяцам тюрьмы. Выслушав приговор, Сигел поспешно покинул здание суда со своей женой Джейн Дей.

31. Судопроизводство по делу Милкена было поручено Кимбе Вуд, недавно назначенной в федеральный суд Рейганом. Несмотря на мягкие манеры, она отклонила просьбу Милкена о снисхождении.

32. В ноябре 1990 года Милкен был приговорен к десяти годам тюрьмы. Он согласился уплатить штрафы и компенсации в размере 600 млн. долларов.

Глава 8

Джим Дал глубоко вздохнул и вошел в конференц-зал для обсуждения своих премиальных за год. В том, 1986, году он был готов настаивать на большем, чем то, что предложит Милкен. Он никогда не знал точного размера премиального фонда отдела высокодоходных облигаций, но понимал, что тот весьма значителен. Другим служащим, например, Аккерману, удавалось лестью выманить у Милкена большие суммы. В том году Дал был, бесспорно, ведущим сейлсменом, с честью вышедшим даже из самых трудных ситуации, включая совершенную им продажу стомиллионного займа Доски Чарльзу Китингу.

Милкен сразу же приступил к делу. «В этом году мы собираемся заплатить тебе 10 миллионов долларов», – сказал он 33-летнему Далу. Это было больше, чем Дал когда-либо мечтал заработать, но он твердо решил стоять на своем. «Думаю, что на самом деле я заслуживаю большего», – настойчиво сказал он, перечислив свои достижения. Милкен сочувственно слушал, но незамедлительно возразил. «На самом деле, Джим, я не могу заплатить тебе больше, – мягко сказал он, – потому что тогда ты получишь больше меня. Но это будет несправедливо, не так ли?»

«Думаю, да», – ответил Дал. Он был удивлен малостью суммы, но решил, что Милкен вкладывает большую, чем он предполагал, долю прибылей отдела обратно в фирму. Теперь Дал владел почти 1% акций Drexel и восхищался кажущимся бескорыстием Милкена.