Алчность и слава Уолл-Стрит

После освобождения Боски, судя по всему, пытается найти свое призвание. Он обращался к потенциальным инвесторам на предмет создания оффшорного инвестиционного товарищества с ограниченной ответственностью. Однако в отличие от Малхирна и Фримена, которые не выдали сообщников с Уолл-стрит, Боски не нашел поддержки у состоятельных инвесторов. Теперь он, по словам его друзей, понимает, что его дурная слава исключает дальнейшую карьеру финансиста. После попытки государственного переворота в Советском Союзе и прихода к власти Бориса Ельцина в 1991 году Боски прилетел в Москву. Обращая внимание собеседников на свои русские корни, Боски предложил свои услуги русским, которым требовались опытные консультанты для перехода к рыночной экономике. Но даже в Москве ему вежливо, но категорически отказали. Кроме того, Боски говорил друзьям, что он подумывает о карьере театрального режиссера-постановщика. Его сын Билли написал и поставил на Бродвее рассчитанную на невзыскательный вкус пьесу «Падший ангел». Ее главным героем является сын человека, которого сажают в тюрьму.

Боски проводит много времени во Франции – ив Париже, и на Лазурном берегу, где его видели в компании Уэкили. Сима Боски по-прежнему живет в поместье в Маунт-Киско. Боски, как и в былые времена, ездит в лимузине с шофером и ужинает в дорогих ресторанах Парижа и Нью-Йорка. Он чисто выбрит, аккуратно подстрижен и снова носит ставшие его фирменным знаком черные костюмы. В бродвейские театры он, следуя богемной моде, приходит в черной тенниске и черных джинсах.

В апреле 1992 года, свидетельствуя на одном гражданском судебном процессе, Боски отказался указать свое местожительство и размер своего состояния. Когда же один из адвокатов противной стороны спросил его, есть ли у него личный шофер, он, помедлив, ответил: «Нет. А вы что, ищете работу?»

1 июня 1992 года Майкл Милкен занял место для дачи свидетельских показаний на процессе по делу Розентала, что стало его первым появлением на публике со времени заключения в тюрьму. Из-за отсутствия привычного черного курчавого парика – федеральные правила запрещают их ношение, равно как и шляп, из соображений безопасности – узнать его можно было лишь с трудом. Его волосы были тронуты сединой; он заметно постарел. Вместе с тем он выглядел здоровым, бодрым и расслабленным и, казалось, был даже рад, что его вызвали в суд. Зал заседаний Манхэттенского федерального суда был набит до отказа, и полиции пришлось оттеснить от двери толпы любопытных.

Опасения насчет того, что Милкен, пытаясь снискать расположение судьи Вуд, предаст своего бывшего союзника Розентала, быстро развеялись. Милкен по большей части отнесся к своим показаниям просто как к еще одному шансу выступить на публике в защиту своих достижений и бросовых облигаций. Он не отрицал собственных преступлений, но при любой возможности старался преуменьшить их тяжесть. То, что прокуроры классифицировали как выплаты соучастнику части незаконно полученных денег и взятки, Милкен называл «коммерческими кредитами», а пособничество клиенту в уклонении от уплаты налогов – «согласованием счетов». Он ни разу не употребил термина «бросовые облигации».

Хотя Милкен был вызван обвинением, он казался скорее свидетелем защиты, особенно если учесть, что адвокатом Розентала был Питер Флеминг – бывший юрисконсульт Drexel, который оставался приверженцем Милкена до самого конца и даже изъявил желание присоединиться к его команде защиты после того, как Drexel заявила о своей виновности. Милкен, казалось, больше не пытался произвести впечатление на обвинителей. Когда его спросили, считает ли он, что его показания повлекут за собой смягчение приговора, он пожал плечами и сказал: «После всего, что произошло со мной за последние пять с половиной лет, я не знаю, могу ли я рассчитывать хоть на что-то».

Милкен, похоже, действует с дальним прицелом, планируя свое будущее после освобождения из тюрьмы, до которого, вероятно, остается от двух до трех лет. Он выйдет на свободу владельцем громадного состояния. У него по-прежнему будут богатые и могущественные друзья, которых он мог выдать, но не выдал. У него, безусловно, останется небольшая, но влиятельная группа почитателей среди деловой и информационной элиты страны. Призвав всех их под свои знамена, он продолжит битву за самореабилитацию в глазах современников и потомков.

Среди преданных ему пехотинцев можно выделить Лоррейн Спэрдж, которая ныне является президентом «Работы на Американскую мечту» – организации, единственная цель существования которой состоит, по-видимому, в доведении до блеска имиджа Милкена. В совет ее директоров входят, среди прочих, такие апологеты Милкена, как экономист Джордж Гилдер, председатель совета директоров Safeway Питер Магоуэн и Джуд Уонниски, комментатор и критик в средствах массовой информации.