Альбом

В ту ночь, в понедельник, Холмс опять спал у нас в доме. И я опять его заперла, хотя он ничего об этом не знал.

Смерть мисс Эмили нарушила все мои теории в отношении Холмса. Я была в замешательстве и чувствовала себя беспомощной. Даже если он мог выйти из дома через окно, то не было никакой возможности вернуться обратно. Хотя, и эта мысль пришла ко мне внезапно, когда я начала раздеваться, он мог выбраться через окно, а вернуться обратно с помощью одной из длинных лестниц, которыми мы пользовались, когда подрезали фруктовые деревья, а утром снова убрать ее.

Я где-то читала о таком методе, который был раскрыт, так как лестница оставила следы на земле под окном. Поэтому, так как мне спать не хотелось и я не могла выносить громкого храпа Холмса, спавшего в комфортабельной комнате для гостей, я решила спуститься вниз и посмотреть сама, так ли это. Делать мне больше было нечего с тех пор, как я потеряла всякий контакт с Гербертом Дином.

Мама очень устала. Закрыв все окна в ее спальне и поставив на подоконники вазы на случай, если кто-то попытается забраться через окно, я спустилась вниз и вышла через парадную дверь на улицу.

Ночь была облачной, надвигалась гроза, но ветра не было. Это была удачно, потому что мама потребовала себе наш единственный фонарь, и я пользовалась спичками. Зажгла одну спичку, не увидела никаких следов, зажгла другую и нагнулась, когда вдруг услышала тихий голос совсем рядом:

— Не пугайтесь, мисс Лу. Это Дин. И погасите спичку. Здесь ничего нет. Я уже смотрел.

Я задрожала от неожиданности. Видимо, он заметил это, потому что взял меня за руку и отвел в сторону.

— Успокойтесь! — сказал он. — Где мы можем поговорить? В подвале?

— Можно в гараже, — с трудом выговорила я.

— О! Значит Холмс опять спит в доме? Как прошлой ночью?

— Да. А откуда вы знаете, что прошлой ночью он спал в доме?

— Знать о Холмсе все — это мое дело. Но не потому, — почему вы думаете. Ваш Холмс — умный молодой человек. Я уже говорил вам об этом, кажется. В ближайшее время мы поговорим с ним откровенно.

— Откровенно?

— Да. Поговорим или посплетничаем. Как хотите, так и назовите. А сейчас могу я поговорить с вами? Мне необходимо многое узнать.

Я согласилась, пошла обратно в дом, закрыла на ключ и болт парадную дверь и, выйдя на кухонное крыльцо, увидела, что он ждет меня у задней тропинки. Он вел себя уверенно, на него можно было положиться. Мы молча прошли в гараж, он посадил меня на скамейку, сел на подножку машины и достал свою трубку.

— Ладно! — сказал он наконец. — Становится все интереснее и интереснее! С каждым днем!

Меня удивило это замечание.

— Вы бесчеловечны, — заметила я. — Создается такое впечатление, что вам все это нравится!

— Я достаточно человечен. Но это моя работа, — ответил он спокойно, закурил трубку и некоторое время помолчал. — Насколько мне известно, Хелен сегодня нарушила вашу компанию, — затем сказал он. — Для нее это очень типично, хотя и не совсем прилично, если можно так выразиться. Но у нее были причины. Я, конечно, не позволил бы ей этого, если бы знал, что она собирается сделать. Но я там больше не живу. В доме полно прислуги, и мне пришлось убраться.

— А какие у нее были причины? Она вела себя довольно отвратительно.

— Она очень испугалась, — спокойно ответил он. — Дело в том, что у Джима есть револьвер сорок пятого калибра. Но в распоряжении полиции сейчас пуля, и сегодня ночью или завтра утром ей станет известно, что выстрел был сделан не из этого револьвера.

Он почти ничего не рассказал о том, что сам делал в тот день, и напрочь отказался обсуждать тему о второй перчатке.

— Когда-нибудь я все вам объясню, — успокоил он. Но убийство мисс Эмили его очень взволновало.

— Понимаете, могло быть только две или три причины этого убийства. Во-первых, ее могли с кем-то спутать, принять за другого человека — это вполне возможно, но, на мой взгляд, маловероятно. Опять-таки, она могла просто мешать кому-то по неизвестной нам причине. Возможно, она что-то знала или мешала осуществлению какого-то плана. Я все больше и больше убеждаюсь, что такой план существует. И потом: у нее могло быть что-то такое, что нужно было кому-то. Я говорю все это потому, что мы должны исключить обычные мотивы преступления: месть, ревность, любовь. Она не тот человек, чтобы возбудить такого рода чувства. И, конечно, существует возможность, что убийца — душевнобольной человек. Мы не можем полностью отказаться от такой версии.

— Но вы так не думаете. Я права?

— Не думаю. Видите ли, Лу, — вы не против, если я буду называть вас Лу? — гораздо легче считать убийцу сумасшедшим. Есть два типа убийц. Один — это преступник с не вполне нормальной психикой. Он убивает импульсивно, от страха, ненависти или в состоянии опьянения. Но есть и другой тип — это умный человек. Его преступления обычно хорошо продуманы и успешно осуществляются. Но в этом одновременно их недостаток, если можно так сказать. Все в этом плане зависит одно от другого, все его части продуманы и все следует одно за другим. И вдруг осечка! Тогда весь план идет насмарку.