Альберт Эйнштейн

— Наша могучая стратегическая авиация аккуратно срезала с фундамента дом владельца мучной лавки в Ульме, где, увы, пришлось когда-то запищать мне самому! Наша авиация превратила в груду развалин мирный город Кассель, и это, заметьте, за несколько недель до конца войны. В подвале одного из домов в Касселе, полузасыпанный щебнем и известкой, лежал в тот день Макс Планк… Известно ли вам, кто такой Планк? Неизвестно? Это один из величайших гениев науки нашего столетия. Ему было восемьдесят семь лет, когда он спасал свои старые кости от наших воздушных, гостинцев… Гестапо казнило его сына Эрвина. Планк умер недавно, как мне сообщили, в американской оккупационной зоне. Как вы можете догадаться, у него сложилось не очень-то вдохновляющее впечатление от действий нашей могучей стратегической авиации!

«Лицо» пропустило мимо ушей эти замечания и продолжало:

— В, правительственных, кругах ожидают от вас позитивной акции. Вы мыслите широкими горизонтами. Вот, скажем, идея мирового наднационального правительства. Барьеры между нациями не отвечают современному уровню цивилизации. Вы писали об этом много раз. Суверенитет наций, таможни, границы — средневековый пережиток, устарелый хлам! В кругах Вашингтона считают, что в этой мысли есть зерно…

Официозное лицо раскланялось и ушло.

Да, казалось, на первый взгляд, тут есть зерно, и он писал об этом уже не раз. И, может быть, именно здесь скрывается единственный выход? Близкий домашний друг, услышав это, сказал:

— Не кажется ли вам, Адьберт, что когда волк заявляет своим соседям по лесу о желательности поступиться суверенитетом, тут есть нечто, что заставляет насторожиться? Вспомните дни вашей молодости и герра Оствальда, осчастливившего вас своим проектом «новой организации Европы»!

Эйнштейн нахмурился, потом сказал:

— Может быть и так. Но если обстричь когти и удалить клыки у всех обитателей леса, тогда отказ от суверенитета перестанет казаться нонсенсом…

Он выступил в пользу «мирового правительства», и надо было объяснить ему, что он попал в расставленную для него ловушку, оказался в идейном плену у врагов мира и сотрудничества народов. Советские ученые, лучшие люди советской науки, которых он знал и уважал, взялись сделать это в духе прямоты и откровенности, в том духе, который он так ценил и понимал.

«О некоторых заблуждениях профессора Альберта Эйнштейна» — под таким заглавием была напечатана 26 октября 1947 года статья в московском «Новом времени». Ее подписали академики Вавилов, Иоффе, Семенов, Фрумкин.

«Знаменитый физик Альберт Эйнштейн, — так начиналась статья, — известен не только своими замечательными научными открытиями… Он неоднократно поднимал голос против гитлеровских варваров, а в послевоенный период против опасности новой войны, против стремления американских монополистов полностью подчинить себе американскую политику. Советские ученые, как и вся советская общественность, приветствуют эту деятельность ученого, движимую искренним гуманизмом… Однако в ряде последних эйнштейновских выступлений имеются стороны, которые представляются нам не только неверными, но и опасными для дела мира, за которое хочет бороться Эйнштейн…»

«Мы считаем своим долгом открыто сказать ему об этом».

И дальше письмо содержало анализ проекта «мирового сверхгосударства», — анализ, проведенный не в абстрактно-идеальном плане, а применительно к конкретной и реальной обстановке, сложившейся в сегодняшнем реальном мире. «Лозунг наднационального сверхгосударства, — констатировали авторы письма, — прикрывает громко звучащей вывеской мировое господство капиталистических монополий».

«Ирония судьбы привела Эйнштейна к фактической поддержке планов и устремлений злейших врагов мира и международного сотрудничества…»

«Именно потому, что мы так высоко ценим Эйнштейна и как крупнейшего ученого и как общественного деятеля, мы считаем, своим долгом сказать это с полной откровенностью, без всяких дипломатических прикрас…»

Он прочитал это письмо и несколько раз его перечитал, Домашний друг смотрел на него молча и ласково, и Эйнштейн, тоже молча, посматривал на друга. Они понимали все без слов.

Он написал ответ, начинавшийся так:

«Четверо моих русских коллег опубликовали благожелательное выступление с критикой, направленной против меня. Я ценю сделанные ими усилия и еще больше ценю тот факт, что они выразили свою точку зрения так искренне и так прямолинейно… Все люди доброй воли должны сделать все возможное для улучшения взаимопонимания. Именно в этом духе я прошу моих русских коллег и других моих читателей воспринять этот ответ…»