Альберт Эйнштейн. Во времени и пространстве

– Вы ошибаетесь, герр профессор, суля Германии темное будущее, – посмеивались легкомысленные оптимисты. – Давайте возьмем результаты последних выборов в рейхстаг. Кто впереди? Социал-демократы, центристы, коммунисты… Кто на последнем месте? Нацисты. Вот цифры: у НСДАП всего-навсего жалких 2,6 процента голосов. Причин для беспокойства нет, дорогой профессор. Все будет хорошо, вот увидите!..

Но ученый-теоретик верил своему чувственному опыту. И, как всегда, оказался прав. Спустя каких-то два года, на выборах 1930-го, вчерашние аутсайдеры – члены гитлеровской партии национал-демократов – вместо прежних 12 мест в рейхстаге уже захватили почти вдесятеро больше депутатских мандатов – сто два!

И через год Эйнштейн вынес приговор, записав в дневнике: «Сегодня я решил покинуть Берлин».

Конечно, решение оставить Германию для него отнюдь не означало, что на своих научных изысканиях профессор ставит крест. Ему – 52 (всего пятьдесят два!), он, автор ОТО, лауреат Нобелевской премии, почетный профессор университетов Цюриха и Женевы, Мадрида и Лондона, Оксфорда и Кембриджа, Глазго и Манчестера, полон сил и множества замечательных идей, которые если и не перевернут мир, но, во всяком случае, сделают его немного лучше. И какая, в конце концов, разница, где именно он должен совершать свои открытия? Его походная лаборатория всегда при нем, кроется под колпачком этой авторучки!

* * *

Эйнштейн отложил в сторону письмо Якова Громмера из далекой неведомой Белоруссии, закурил. Этот странный человек, космополит-талмудист лет пятнадцать назад чуть ли не силой прорвался к нему на кафедру Берлинского университета и с порога заявил:

– Я – тот самый Громмер. Вы меня помните, профессор? Я хочу работать вашим ассистентом…

Внешний вид посетителя мог смутить кого угодно: неправдоподобно огромные руки, лошадиное лицо, сползающий на живот подбородок. Но Эйнштейн не обращал внимания на подобные аномалии, к тому же он знал: это – признаки необычного заболевания, которое именуется акромегалия, а проще – гигантизм.

Ему была известна и история этого человека. Родившийся в Брест-Литовске, Яков до 26 лет изучал исключительно талмуд, собираясь в скором времени стать раввином. Согласно традициям, он должен был взять в жены дочь старшего раввина. Но невеста, увидев своего суженого, наотрез отказалась выйти за него замуж. Отвергнутый жених неистово, как прежде за талмуд, взялся за науку. Он уехал в Германию. Проявившего незаурядные природные способности в физике и математике, не имевшего даже аттестата зрелости Громмера без проволочек приняли на работу сначала в Бернский университет, а затем в Марбургский. Позже, уже в Геттингене, уникум в поразительно сжатые сроки написал диссертацию по теории целых и трансцендентных функций и стал доктором наук.

Выслушав историю странствий и скитаний Громмера, Эйнштейн без колебаний принял новоиспеченного доктора к себе на кафедру заниматься проблемами общей теории относительности. А когда Яков, спустя почти полтора десятка лет, все-таки решил вернуться в родную Белоруссию, написал ему рекомендательное письмо:

«Университет г. Минска

Проф. Альберта Эйнштейна

Доктор Громмер является одним из самых опытных ученых по предмету аналитической математики… Он работает со мной более 10 лет на последнем поприще. Лично д-р Громмер очень предан идеалу, к которому стремится русский народ и русское правительство… Он наверняка отдаст все свои силы, чтобы служить доверенной ему научной службе…»

И вот теперь Яков, видимо, догадывающийся, что сегодня у любимого профессора настают не лучшие времена, приглашает его поработать в молодом Белорусском университете. Смешной чудак… Хотя… Почему бы не попробовать? Не в одной же только в науке, но в жизни нужны смелые эксперименты, верно?

Фантастическая идея – заманить знаменитого на весь мир профессора, нобелевского лауреата Эйнштейна на работу в Белорусский университет – настолько захватила Громмера, что он не жалел ни времени, ни сил, лишь бы только достичь желанной цели. Подобно древнеримскому сенатору Катону, который каждую свою речь начинал словами: «Карфаген должен быть разрушен!», Громмер штурмовал любые кабинеты, утверждая: «Эйнштейн должен работать в Минске!» В конце концов, ему удалось воодушевить и вовлечь в осуществление своего стратегического плана даже молодого и энергичного партийного руководителя республики товарища Гикало.

Правда, теперь, говорят, Николай Федорович почему-то остыл, и на профессора Громмера смотрит волком. Может быть, как на бывшего талмудиста?.. Кто их разберет.