Аламут (ЛП)

У Ибн Тахира перехватило дыхание. Он поднял голову, пораженный ужасом. Перед ним возвышалась стена. Он не мог поверить, что преодолел ее.

Абдул Малик появился на вершине стены. Он расставил ноги далеко в стороны и крикнул: "По местам!"

Они начали подниматься обратно. Ибн Тахир держался рядом с Сулейманом. Он следовал за ним, делая шаг за шагом, пока, наконец, снова преодолев внутреннюю поверхность стены, не почувствовал под ногами ровную землю.

Послушники переводили дух. Ибн Тахир попытался поблагодарить Сулеймана, но был резко отстранен.

Они надели сандалии и снова заняли свои места в строю.

"В следующий раз мы будем использовать веревку, - прошептал он, - и это будет молниеносно".

Абдул Малик язвительно улыбнулся и сказал: "Что с тобой сегодня случилось, что ты не финишировал первым, как обычно, Сулейман? Может быть, лень? Или просто не хватает смелости? А может быть, новичок соблазнил тебя своим примером? Вы оба держались друг за друга как клещи. Теперь покажите ему, что вы герой. Сделайте шаг вперед и задержите дыхание".

Сулейман шагнул к ибн Тахиру и сжал губы. Он смотрел прямо перед собой, но неопределенным взглядом, словно устремленным вдаль. Ибн Тахиру стало страшно, когда он понял, что Сулейман перестал дышать. Его лицо все больше раскраснелось, а глаза, тусклые и невыразительные, стали странно расширяться в своих глазницах. Ибн Тахир боялся за него. Ведь он был виноват в этом жестоком наказании, постигшем его товарища.

Абдул Малик стоял лицом к лицу с Сулейманом. Сложив руки на груди, он внимательно наблюдал за молодым послушником. Сулейман начинал задыхаться, его шея распухла, а глаза ужасающе выпучились из глазниц. Внезапно он зашатался, как будто стоял на палубе корабля, а затем рухнул на землю, как срубленная древесина.

"Отлично", - одобрил Абдул Малик.

Вновь послышалось дыхание Сулеймана, и глаза его ожили. Медленно он поднялся с земли и вернулся на свое место.

"Хорошо. Обейда! Пусть ты покажешь нам, каких успехов добилась благодаря своей силе воли", - приказал Абдул Малик.

Темное лицо Обейды стало пепельно-серым. Он в отчаянии огляделся по сторонам и нерешительно шагнул вперед.

Он затаил дыхание. Цвет его лица стал ярко-коричневым, и он быстро начал проявлять признаки удушья.

Абдул Малик холодно наблюдал за ним. Ибн Тахиру показалось, что он тихонько насмехается над ним. Обейда зашатался и плавно опустился на землю.

Абу Малик злобно усмехнулся. Втайне смеялись и послушники, стоявшие в строю. Даи подтолкнул юношу ногой и сказал с издевательской добротой: "Вставай, вставай, голубчик. С тобой случилось что-то плохое?" Затем он сурово добавил: "И что же это было?"

Обейда поднялся на ноги. Он улыбнулся, наполовину робко, наполовину растерянно.

"Я потерял сознание, преподобный Дай".

"Как исмаилиты наказывают за ложь?"

Обейда вздрогнула.

"Я больше не могу этого выносить, преподобный Дай".

"Отлично. Возьми хлыст и накажи себя".

Из стопки снаряжения, которое принес с собой учитель, Обейда взял короткий кожаный хлыст. Он расстегнул пуговицы на своем длинном плаще у груди и обнажился до пояса. Затем он связал рукава, чтобы одежда не соскользнула с его тела. Его смуглые плечи были полными и мускулистыми. Он взмахнул кнутом над головой и ударил плетью по спине. Раздался щелчок, и на смуглой коже появилась красная полоса. Он вскрикнул, а затем продолжил порку.

"Какой нежный мальчик", - усмехнулся Абдул Малик. "Врежь ему, герой!"

Обейда начал бить его по спине с боков. Удары становились все более резкими и частыми. Наконец он впал в состояние бешеного самоослабления. Плеть вонзилась в воспаленные участки, и кожа местами начала рваться. Кровь стекала по спине и попадала на белые штаны и плащ. Он бил себя безжалостно, словно был своим злейшим врагом.

Наконец Абдул Малик поднял руку и сказал: "Хватит!".

Обейда отпустил плеть и со стоном упал на землю. Абдул Малик приказал Сулейману отвести своего спутника в уборную, чтобы очистить и перевязать его раны. Затем, повернувшись к послушникам и посмотрев на ибн Тахира, он произнес.