Алая Топь

При мысли о мачехе Святослав дернулся. Век бы не вспоминать о ней. Раздумья о княгине камнем повисли на шее.

Свят подошел к тазу с водой и плеснул себе в лицо, смывая усталость и паутину тяжелых мыслей. Подняв голову, он взглянул на отражение в зеркале. Из-за тонкой глади стекла на него смотрел молодой мужчина, в котором Святослав с трудом узнавал себя. Угрюмый, промеж бровей залегла глубокая складка. И какой князь из него выйдет?

Стоило княжичу подумать об этом, как поверхность зеркала покрылась рябью, отражение расплылось, цвета и очертания перемешались, а через мгновение сплелись в новый узор. Святослав увидел главный зал в отцовском тереме и себя в княжеских одеждах. Его руки крепко держались за подлокотники, на плечи давил тяжелый меховой ворот, а на лице было написано гордое спокойствие и уверенность, которые он прежде видел только у отца. Из-за зеркала донеслись приглушенные ропот и гомон. Сколько Свят ни вслушивался, он не мог разобрать ни слова. Жаловались ли ему? Просили о чем-то? Давали советы? Вдруг отражение зашевелилось. Поверх княжеской руки в зеркале легла тонкая белая ручка. Святослав прилип к стеклу, но в одно мгновение отражение дрогнуло, вспыхнуло и исчезло. Все звуки в заколдованном тереме померкли, и остался только один – оглушительный визг Милорады.

Княжич ворвался в светлицу, где хозяйка занималась колдовством. Сердце колотилось где-то в глотке, по спине бежали мурашки, а разум перебирал все возможные причины, доведшие Милораду до такого ужаса. Но все, что он придумал, растаяло, когда он увидел зажатую в угол хозяйку терема и огромного черного волка, нависшего над ней. Милорада осела на пол и заслонила лицо руками.

Княжич бросился на зверя и, обхватив его за шею, изо всей силы потянул на себя.

– Убегай! – велел он девушке, пытаясь удержать волка. Тот мотнул головой, и ноги Святослава оторвались от пола, словно юноша ничего не весил. Мир перед глазами закрутился, спину пронзила тупая боль, выбившая воздух из груди. Зверь позабыл о Милораде и теперь встал над Святославом. Большие черные глаза всматривались в него. С губ капала слюна, тяжелое дыхание обдавало лицо. Княжич, как ни хотел зажмуриться, заставил себя распахнуть глаза и смотреть на исполинское животное.

Волк облизнулся, раскрыл пасть пошире и подался вперед.

– Свят! – мягкий горячий язык прошелся по лицу княжича, оставляя после себя длинный мокрый след. Святослав дернулся.

– Влас?!

– Это я! – отчаянно проскулил волк. – Не знаю, что эта девка со мной сделала. Она меня чем-то опоила и превратила…

– Никого я не превращала, – Милорада выпрямилась и отряхнула руки. – Ты чарами был покрыт, как коконом. Я просто сняла их.

Святослав немного неуклюже выбрался из-под зверя и поднялся на ноги.

– То есть как – сняла? Почему, если ты сняла их, он не стал человеком?

– Потому что человеком он никогда и не был, – раздраженно повела плечами девушка, словно ей приходилось объяснять им самые простые вещи.

Свят и Влас переглянулись. Из пасти Власа раздался скулеж, напоминающий скрип плохо смазанных петель. Свят провел рукой по лицу, пытаясь привести мысли в порядок. Еще чего не хватало! Влас, сын старого конюха, которого он знал с детства, оказался не человеком. Что еще ему предстояло узнать?

– Тогда кто я? – пискнул Влас, обращаясь к девушке. Черная шерсть на его холке встала дыбом.

Милорада отряхнула руки и подошла к волку, провела ладонями по высокому лбу, вывернула ему уши, потом разжала челюсти и заглянула в пасть. На каждое движение волк отзывался чем-то отдаленно напоминавшим «ай!» и «ой!». Ну точь-в-точь щенок, а не грозный хищник.

– Похоже, двоедушник, – пожала плечами Милорада. – Не видала их еще так близко.

– То есть он может превратиться обратно в человека? – оживился Святослав.

Милорада кивнула.

– Нужно как следует о землю удариться. Попробуй двумя лапами, вот сюда, – она топнула ножкой перед собой.

Волк жалобно взглянул сперва на нее, потом на друга и неуверенно обошел место, на которое указала хозяйка терема. Он поскреб пол лапой, примерился и неуклюже подскочил. Стоило когтям клацнуть о доски, длинные ноги подкосились, волк неловко шмякнулся об пол и распростерся на нем уже человеком, изрядно потрепанным, словно его пропустили через мельничные жернова. Грудь под черной рубахой тяжело вздымалась, глаза ошалело шарили по комнате.

Влас сел и, оглядев себя, радостно закричал. Вскочив на ноги, он принялся с воплями обнимать Святослава. Конюх даже потянулся было к Милораде, но та отшатнулась и наморщила носик.

– От тебя псиной несет. После баньки, может, и обнимемся.

– А когда я псом был, тебя это не останавливало.

– Так я и сказала, что тебе собакой лучше, – хмыкнула девушка и смерила юношей насмешливым взглядом. – Ну, поговорите тут, а я пока своими делами займусь.

И, бросив обрывки ткани и засушенных трав в корзинку, Милорада вышла на задний двор.

* * *