Алая нефть

Марс швырнул в Нептуна ядром;
тот – ответил гранатой.
Вихрем помчал по небу гром
радугу гулких раскатов.

Круглое Солнце домой понеслось, –
тщетно: лихая комета
ведьмой вскочила к нему на ось,
срывая с хвоста ракеты.

Донес владыке про бунт Уран;
взвыл Юпитер фальцетом
и гневно стегнул голубой океан
снятым с Сатурна браслетом.

Венера, услышав алый взрыв,
к Селене аэро послала;
обе, бриллианты свои зарыв,
закутались с головой в покрывала.

Завесив газом с кошки домов,
перепуганные на смерть звезды
ревмя заревели, что предвечный их кров
алые рушат борозды.

Живо, – раз, два! – собрались в полки,
пошли в бой метеоры,
завязывая на ходу голубые чулки,
к каблучкам прицепляя шпоры.

Что было! Свисты, шипенье бомб,
бури, ураганы, вьюги.
Должно быть, не один медный лоб
сошел с ума от испуга.

Узнал про событья старенький бог
и, кряхтя, вылез из рая;
но, услышав топот миллиарда ног,
сбежал, сокрушенно вздыхая;

и долго сидел на престоле свеем,
читая по служебнику требы.
А Марс чертил по лазури огнем:
«Всем. Бунт в Небе…»

…. На серой Земле небесный всполох
назвали прозой люди
и засели в дома, чтобы дождь не смог
замочить их свинцовые будни…

Нижний-Новгород.

Июль 1917.

В зеленый четверг

1.

Встречали их колокольные звоны соборов;
у нарядных женщин в руках дрожали цветы.
А там, на Подоле, у грязных еврейских заборов,
казаки десятками воздвигали кресты.

Одного за другим ловили во тыне подвалов.
Кричало небо от пощечин и свинцовых плевков.
Целый день во славу лихих генералов
убивал Крещатик рабочих и мужиков.

2.

Сердцу моему ночью еще мертвее.
Озябшим огоньком фонарь в переулке дрожит.
Я долго читаю евангелие от Матвея
и становлюсь безысходным, как легендарный Вечный Жид.

Уйти бы прочь, уйти бы далеко от были,
бухнуться в Днепр плашмя с высокой горы,
хоть в смерти забыть про свежие эти могилы,
про сердца, покрытые слоем ледяной коры…

3.

Но старый дворник не знает и сейчас покоя
и стережет меня, как самый лютый пес,
выстукивая о стены своей тяжелой рукою
повесть о том, что сегодня – распят Христос.

Я – один. Тоска зеленым взглядом
из каждого уголка бросает в сердце яд.
…Зачем я знаю, что сейчас, у Царского Сада,
двести рабочих расстреляет казачий отряд!..

4.

…И – открылось мне, что вот эти тихие трупы
всколыхнут ужасом деревни и города.
Никогда не закроются их взывающие к мести губы.
Никогда не простят… Не забудут – никогда!..

И – открылось мне, что пройдет Страстная Неделя,
Воскресный день Революцию снимет с креста,
и к высокой чаше буйного алого хмеля
Украина моя снова приложит уста…

Белый Киев. Сентябрь 1919-

Контрасты