Ал-Гебра

В назначенное время я стоял на крыльце театра и ожидал Викторию. Позади меня толпилась вся наша группа и другие студенты, и я слышал их рассуждения по поводу, придет она или нет. Она появилась как из ниоткуда. В своих неизменных очках, в белой болоньевой куртке, под которой было чёрное платье, в красных чулках и в коротких сапожках на очень тонком и высоком каблуке. Прическа, явно сделанная, для похода в театр, маленькая красная сумка и красный платок не шее, делали все это киношно-нереальным. За спиной я слышал гул восхищения, но мне стало стыдно, ведь я стоял в дешевом совковском костюме и куртке купленной ещё три-четыре года назад. Виктория подошла ко мне, глазами показала, чтобы я её поцеловал в щёку, и на ухо мне сказала.

– Ни о чем не переживай, всё просто отлично, – потом спросила,– Как я тебе?

– Ты, ты восхитительна, ты прекрасна!

– Ах, оставьте, прошу вас не надо! – изображая актрису, закатывая глаза и делая известный театральный жест закрыв лоб тыльной стороной ладони, ответила она на мои комплименты.

Мы сдали одежду в гардероб и направились в зал, я спиной чувствовал стадо сокурсников, что они идут за нами, шепчутся и шуршат пошлыми шутками.

– Обними меня за талию, а когда будем входить в проём двери, возьмёшь меня за попу и как бы подтолкнёшь, – не смотря на меня, шепотом сказала Виктория.

– Зачем? – смущаясь, спросил я.

– Надо! Делай, что говорю. Или боишься её трогать после того раза?

Я сделал, как она велела, сзади послышался грохот от того, что кто-то упал, как потом выяснилось, это бы толстяк Бардин. Сам спектакль прошел без приключений. Провожая Викторию до дома, мы шли через парк и обсуждали постановку. В какой-то момент, она остановилась, и подняла голову к небу.

– Смотри, какие сегодня яркие звёзды.

В свете луны она выглядела как сказочная волшебница. И от переизбытка чувств, я набрал воздуха в грудь и сказал:

– Виктория, ты самое прекрасное, что было в моей жизни, и я хочу отдать тебе её! Отдать тебе своё сердце! Свою жизненную силу!

На последней фразе она резко посмотрела на меня, глаза её сверкнули, а губы сжались.

– Ты точно мне сам предлагаешь свою жизненную силу?

– Да.

– Что да? – Вика немного повысила голос, – скажи полную фразу!

– Я предлагаю тебе свою жизненную силу и сердце.

– Наконец-то! Сердце оставь на потом, а вот силу я, пожалуй, возьму сейчас.

Виктория приблизилась ко мне вплотную и, пристально демонически смотря на меня, начала расстегивать ремень на моих брюках. О, боже, неужели прямо здесь?! Мое тело, казалось, не выдержит такого сильного возбуждения. Виктория опустилась ниже, и, в предвкушении удовольствия, я запрокинул голову, мне никогда не было так приятно. И когда я уже был готов экстазу, я ощутил резкий удар, словно острое жало огромного шершня вонзилось мне в живот чуть пониже пупка. Дикая боль, и тело свело судорогой, я не мог ни пошевелиться, ни закричать. Широко раскрытыми глазами, устремленными наверх, я увидел, что усеянное звёздами небо разлетелось на мелкие кусочки, как разбитое стекло. Мой испуганный разум пытался собрать всё на место и восстановить небо, но небесные осколки непослушно вставали в хаотичном порядке и начали вертеться, как в калейдоскопе.

– Ну, вот мы и пришли, – услышал я голос Виктории, которая завела меня в дом.

Она держала меня под руку, потому что мое состояние оставляло желать лучшего. Мне казалось, душа покидает моё тело, а в некоторые моменты наблюдал за происходящим со стороны, будто мое сознание находилось в вне моего разума.

– Сейчас ляжешь на диван, и всё будет отлично, – успокаивала она меня материнским тоном.

Виктория помогла мне разуться и проводила до дивана. Я сидел как пьяный, пока она меня как маленького раздела и уложила в постель, затем сняла с себя халат, оставшись в одних уже знакомых мне трусиках, легла рядом и обняла меня. Моё тело наполнилось теплом расслабления, веки сами собой опустились, и я провалился в бездонный колодец глубокого сна.

Мой авторитет в техникуме резко поднялся, все уже знали о моих отношениях с Викторией. Конечно, в их головах рисовались красочные сексуальные картинки, но, к моему огорчению, все обстояло несколько иначе. Да, мы целовались, ласкались и тискались в постели, но в святая святых она меня не пускала, иногда, как она это называла, брала у меня жизненную силу. Это мне и нравилось, и в тоже время я всегда боялся этого момента, так как за первоначальное ощущение удовольствия приходилось платить острой болью и дальнейшими побочными эффектами в виде странных причуд мозга. Это было похоже на наркотик.

Девчонки на фоне моего успеха с преподавательницей тоже начали проявлять ко мне усиленный интерес, особенно Ирка. Однажды я лежал на диване и упорно ждал, когда Виктория приляжет рядом, но она игнорировала мои безмолвные призывы, сидела обнаженная по пояс у окна. На подоконнике стоял осколок зеркала, Вика наводила макияж.

– Ты слышал когда-нибудь о люциде? – вдруг спросила она.

– Что ещё за люцид?

– Вот есть материальный мир, а есть идейный, правильно?