Аквариум – 3

– Согласен, – ответил Людерсдорф. – Рад был с вами познакомиться, надеюсь, мы найдем общий язык. Что-то мне подсказывает, что мы сработаемся.

Кирилл встал, протянул Виктору руку и зашагал под гору к парковке. Виктор направился в другую сторону лесом к своей машине.

В субботу Виктор, как обычно, с утра поиграл в теннис с Сергеем Фроликовым, которому продлили на год командировку. Дронов был очень рад такому повороту дела, потому что Сергей ему очень нравился, они быстро сошлись. В разведке, как и в любой другой профессии, присутствует дух соревнования, соперничества, хотя каждый разведчик действует индивидуально и докладывает о своей работе только резиденту или его заместителю – таков закон конспирации. Однако несмотря на строгие правила конспирации, в резидентуре всегда есть ряд признаков, по которым можно судить об успехах товарищей. Дронов по некоторым признакам понял, что Сергей, по всей вероятности, кого-то зацепил, и Центр решил продлить ему командировку для завершения работы. Виктор искренне радовался успеху товарища, с которым успел сдружиться и которого уважал.

После тенниса Виктор поплавал в бассейне, сходил в сауну, а вечером, как обычно, приступил к подготовке ужина.

Еще в Швеции он стал заглядывать в рюмку, это случалось не часто, только по субботам, и только тогда, когда жена с сыном бывали в Союзе. К спиртному его не тянуло, он знал норму, никогда не был пьян, хотя мог выпить достаточно много. Свои встречи с бутылкой превращал в своеобразные ритуалы, ждал их всю неделю, готовился к ним. Процедура подготовки доставляла ему большое удовольствие, в уме прикидывал все до мелочей, с нетерпением ожидая предстоящую встречу. Водка скорее у него была поводом для задушевной откровенной беседы с самим собой. Особое удовольствие доставлял процесс практической подготовки к застолью. В пятницу вечером после работы Дронов садился в автомобиль и отправлялся в город за покупками. Рядом со знаменитой скульптурой Милеса «Орфеем» под площадью размещался великолепный рынок. В рыбном отделе Дронов покупал грамм двести королевской семги. Продавец нарезал тонкие нежные кусочки рыбы, перекладывал каждый кусок прозрачной бумагой. В мясном отделе покупал кусок вырезки. Она висела над прилавком темно-красными с белыми прожилками несимпатичными жгутами и вызывала сначала у Виктора удивление своей дороговизной и неприглядным видом, пока один знакомый швед не объяснил ему достоинства этого мяса. А когда Дронов в ресторане попробовал его, то окончательно оценил и полюбил деликатес.

Дома Дронов тщательно мыл руки, надевал фартук жены и приступал к готовке. Резал сало, привезенное еще из Союза, ровные розовые ломтики раскладывал аккуратно по краю тарелки, вынимал из холодильника банку нашенской горчицы «вырви глаз», шведскую сладкую, которую как масло можно было густо намазывать на хлеб, он не любил. Середину тарелки заполнял свежими огурцами и помидорами, порезанными на дольки. Все закуски красиво расставлял на столе в кухне, словно ожидал дорогих гостей. Наконец приступал к своей любимой закуске, как он называл, к королевскому блюду. Каждый кусочек семги на деревянной столовой доске свертывал в виде воронки, заполнял ее норвежскими очищенными креветками и сметаной. Все это сервировал на отдельной тарелке с долькой лимона и зеленью. Из морозилки вынимал покрывшуюся синей изморозью бутылку «Московской» с зеленой этикеткой, отвинчивал крышку, наливал стопку густой, изменившей свою вязкость под действием низкой температуры водки. Довольно потирая руки, прохаживался по кухне, любуясь своей работой. Улыбался, озорные огоньки загорались в его цыганских глазах, предвкушая приятное и задушевное застолье.

С небольшими промежутками Виктор выпивал три стопки, закусывал, закуривал сигарету, в голове возникали темы для дискуссий, споров с невидимыми оппонентами. Поводом, как правило, были какие-нибудь события прошедшей недели, встречи, беседы с иностранцами, прочитанная книга или острая статья в газете, новый кинофильм. Каждый день Дронов ощущал на себе столкновение двух миров: мира социализма и капитализма. В связи с этим у него возникало много вопросов, на которые он пытался найти ответы во время субботних застолий.

В академии марксизм-ленинизм преподавали начетнически, в отрыве от жизни люди, которые никогда не сталкивались лицом к лицу с капитализмом. Виктор очень быстро разобрался, что за нарядными витринами шикарных магазинов, заваленными товарами, за красивым фасадом скрывался беспощадный, жестокий мир с эгоистическим лозунгом: «Каждый за себя, а Бог за всех».