Аквариум – 3

Погода в том году была удивительная. Весна наступила необычно рано для Москвы. В феврале неожиданно вместо снежных метелей ярко засветило ласковое приветливое солнце, снег быстро сошел. Только местами в лесу с северной стороны кое-где оставались белые прогалины. Наступили теплые солнечные дни, люди сменили шубы, дубленки, пальто на легкую одежду. Черный лес, казалось, насторожился, затих, на деревьях набухли почки, готовые вот-вот раскрыться в нежные зеленые листочки. Кое-где проглянула первая зеленая травка. Люди с удивлением взирали на небо, не понимая, что случилось с «небесной канцелярией». «Видно, лето будет холодное и дождливое», – ворчали старики. Но природа не долго баловала москвичей. В апреле и мае зеленые деревья покрылись пуховым белым одеялом, с севера подули холодные ветры, повалил снег. Над Москвой нависли свинцовые тучи. Все лето лил дождь, портя настроение людям. И только в сентябре наступили долгожданные теплые погожие дни.

Перед Подольском, сразу после поста ГАИ, машина круто повернула направо и пошла по направлению к Москве по новой дороге, мягко покачиваясь и приятно для слуха шурша шинами по асфальту. Дронов открыл глаза, до того он дремал на заднем сиденье, и сразу узнал это место. Справа и слева от дороги на пригорке километров на пять или больше тянулась березовая роща. Каждый раз, проезжая здесь, он испытывал особое приподнятое чувство: березы успокаивали, наполняли душу какой-то радостью. Глядя на березы, он задавал себе вопрос, почему раньше, в молодости, природа не трогала его так глубоко, не вызывала в нем такие сильные, сложные чувства, как сейчас. Ему казалось, в молодости к ее красоте он был даже несколько равнодушен, проходил мимо, не замечал. С возрастом, становясь старше, ближе, неразрывнее стал воспринимать окружающий мир, природу, появилось ощущение единства, неделимости с ней. «Может быть, потому, – рассуждал Дронов, – что все меньше и меньше остается жить в нем, в этом мире, стараешься наверстать упущенное в молодости».

Находясь несколько лет за границей, он особенно остро ощущал, как ему недоставало вот этих берез. Они снились ему по ночам.

«И почему эти березы так волнуют нас, русских? – спрашивал себя Дронов. – Местами в этом белом березовом море то там, то здесь вдруг ярким пламенем вспыхивал и пропадал куст рябины. Красные гроздья, как фонарики, горели на деревенских улицах. Наверное, к холодной зиме, – подумал Виктор, и тут же в голове родилась другая мысль: – Почему в природе все так загадочно устроено?»

В голову лезли разные безответные вопросы. Он пытался отогнать их прочь, сосредоточиться на главном, на выездной комиссии, которую ему предстояло после обеда пройти, но ничего не мог с собой поделать. Волнение заполняло его душу.

Собственно, предстоящая выездная комиссия его мало волновала: он был уверен, что пройдет ее без проблем. Первую свою длительную загранкомандировку отработал без сучка и задоринки. Сделал вербовку, да какую, в такой сложной в контрразведывательном плане стране, получил орден, оставил приличные заделы. Краем уха слышал, что его преемник под руководством умницы Разумихина здорово раскочегарил Бурова, пошли серьезные образцы военной техники, да и швед вроде продолжал работать. Здесь, под «крышей», дела у Виктора тоже шли не плохо.

Месяц тому назад его вызвали на беседу к начальнику управления генерал-лейтенанту Малышеву Евгению Петровичу. Беседа сначала шла вокруг вопросов по восстановлению связи с Адамсом. Генерал сообщил Дронову, что попытки американской резидентуры разыскать агента не увенчались успехом. Генерал подчеркнул, что начальник ГРУ поставил задачу восстановить связь с ценным источником. Дронов понял, к чему клонит Малышев, когда тот в конце беседы спросил:

– Вы же американец и закреплены за нашим управлением?

– Так точно, товарищ генерал, – ответил Виктор. – В академии я готовился к работе в Штатах.

– Ну и прекрасно, – продолжал, улыбаясь, шеф. – Адамс – это ваша вербовка, вы, я знаю, очень результативно работали по образцам военной техники в Швеции. Василий Федорович, конечно, отрицательно отнесется к нашему предложению направить вас в Штаты с целью разыскать Адамса и восстановить с ним связь. Но выше Ивана Петровича не прыгнешь. Я с ним вопрос о вашей командировке уже решил. Дело – прежде всего, оно должно быть выше всяких личных амбиций.

Тут генерал потянулся за сигаретой. Несколько минут разминал крепкими, сухими пальцами табачное зелье, но не закурил, а отложив сигарету в сторону, продолжил:

– Но меня интересует не только Адамс. Хочу с вами поговорить по образцам эмбарговой техники. Ведь если откровенно, то надо признать, что американские-то образцы и технологию мы больше всего добываем через третьи страны, в основном через Европу, а из логова-то не так уж много идет. Через третьи страны образцы обходятся втридорога, через посредников всегда дороже. Вот вы, специалист в этой области, и покажите, как надо добывать образцы в стране главного противника. Уверен, что вы с этой задачей справитесь. Мы надеемся на вас.