Аквариум – 3

Перечитывая документы, Кирилл видел сделанные им пометы и вопросительные знаки на полях. Он вспоминал, как сначала никак не мог понять, зачем Лобковы, отъезжая в отпуск, закупают так много дешевого кремплина. Только спустя некоторое время узнал, что делалось это в спекулятивных целях и не одними Лобковыми, а многими советскими гражданами. Располагая этой информацией, Кирилл в то время ничего необычного в этом типе советских людей не видел, считая Лобкова обыкновенным «гомо советикус», с которыми много раз встречался, работая в Гарвардском проекте в Мюнхене. Конечно, он понимал, что Лобков подходил под критерии вербуемости и что было бы совсем не плохо иметь еще одного крота в ГРУ, но интуиция подсказывала опытному разведчику: не стоит торопиться, надо дать время дозреть плоду. Еще смутно, но у Кирилла уже в то время зрела идея проникновения в святая святых, в самое сердце ГРУ, КГБ или ЦК КПСС. Он постоянно думал об этом, искал. Интуиция подсказывала: время для таких дел придет. Вот тогда он и завел дело на Лобкова, присвоив ему кличку «Стриж».

Проработав три года в Испании, Лобков уехал в Союз и на несколько лет исчез из поля зрения Лэнгли. В досье имелись лишь скупые, отрывочные данные о нем из различных источников. В частности, было известно, что после возвращения из Испании «Стриж» стал работать в аппарате у генерала Быкова, затем был направлен в Военно-дипломатическую академию. Три года тому назад от Дронова была получена дополнительная информация на Лобкова, которая заставила Кирилла серьезно задуматься и более внимательно приглядеться к нему. Собственно, с этого момента идея Людерсдорфа стала приобретать конкретные очертания.

Кирилл полистал досье, отыскал запись беседы с Дроновым и начал читать. Тот сообщал, что, находясь в отпуске летом 1969 года, он совершенно случайно в санатории встретился и довольно близко познакомился с инструктором политотдела ГРУ майором Лобковым. Как-то на пляже, рассказывал Дронов, спасаясь от жаркого южного солнца, он сидел в тени под тентом и играл в преферанс. Подошла компания отдыхающих. Один из них в модных солнечных очках громко обратился к Дронову, здороваясь по имени и на ты, словно они были давнишними закадычными друзьями. Напрягая память, Дронов с трудом вспомнил, что несколько лет тому назад, прибыв из своей первой длительной загранкомандировки в Швеции, он, как было принято в ГРУ, представлялся в политотделе и имел беседу с франтоватым инструктором.

Еще тогда Дронов обратил внимание на молодого шустрого человека. Беседу он вел энергично и напористо, в развязном панибратском тоне, сразу перешел на ты, хотя Дронов был старше и по возрасту, и по званию. С ухмылкой, подчеркивающей, что он думает прямо наоборот, поинтересовался, как там в Швеции «загнивает капитализм». Потом пошли вопросы, что там почем, сколько платят, можно ли за командировку справить «Волгу» и нет ли у него шведских монет и марок. Когда Дронов выгреб из карманов горсть оставшихся от командировки монет и высыпал их ему на стол, Лобков обрадовался как ребенок и уже серьезно заметил, что в Управлении информации они идут не хуже джина и виски. В конце беседы инструктор наконец вспомнил о деле и сказал, что наслышан об успехах Дронова и использует его положительный опыт в своей пропагандистской работе.

У Дронова остался неприятный осадок от этой встречи. Оперативники в ГРУ всегда относились к работникам политотдела и КГБ с определенным скепсисом и даже опасением, боясь откровенничать и остерегаясь неприятностей от общения с ними. В политотделе были мастаки создавать героев, выдумывать различные соцсоревнования, распространять положительный опыт «маяков», делать из мухи слона: Именно они и были предтечами повального очковтирательства и показухи, которые позже, как раковая опухоль, дали неизлечимые метастазы во всем обществе, которые было уже поздно удалять хирургическим путем, да и квалифицированных хирургов уже не оказалось.

Находясь в санатории, Дронов узнал вскоре, что Лобков жил в генеральском люксе, начальник санатория и начмед крутились перед ним волчком, стараясь услужить кто чем мог, хотя оба были полковниками. Начальник санатория представил в его распоряжение служебную «Волгу», престарелый начмед на теннисном корте услужливо подавал ему мячи, играя с ним в паре. Начальство санатория старалось во всем услужить политотдельцу.

Однажды в бильярдной Лобков доверительно под большим секретом сообщил Дронову, что ему звонили из Москвы и передали, что на него, как он выразился, получен агреман и придется писать рапорт начальнику санатория о досрочном выезде: надо собираться в длительную загранкомандировку помощником военного атташе в Испании. Это событие майор предлагал отметить в «Голубом Дунае». Сначала Дронов не мог взять в толк, почему Лобков, которого он знает без году неделя, приглашает его в ресторан: то ли ищет нужного себе человека, то ли видит в нем одного с ним поля ягоду и набивается в друзья?